Волков. Маскарад - стр. 4
Если здесь вообще остался свет. Серое небо выглядело так, словно солнца за тучами не было вовсе, и весь мир застрял между не-совсем-днем и не-совсем-ночью. Туман вряд ли хоть когда-то исчезал полностью, и темнота могла смениться разве что густыми и колючими сумерками.
Я провел ладонью по щеке, и на коже остались крохотные частички. То ли повисшая в воздухе каменная крошка, то ли пыль, то ли пепел от костра, погасшего давным-давно – может, целую сотню лет назад. Пламя больше не полыхало, но когда-то выжгло весь этот мир дотла. И даже сейчас он будто хранил остатки бушевавшей здесь мощи.
Радиация. Или что-то очень на нее похожее. То ли природного происхождения, то ли искусственного. А может, вообще магического – различить конкретный вид излучения моих способностей, конечно же, не хватало. Но эффект я не только чувствовал кожей, но, кажется, даже видел глазами.
Миру вокруг явно не хватало красок. И если остовам домов полагалось быть черными, а асфальту с туманом вокруг – серыми, то цвет покрывавших мертвые камни зарослей казался… странным.
– Почему… почему здесь все так? – пробормотал цесаревич. – Как на фотокарточке.
Я не сразу сообразил, что он имеет в виду черно-белый снимок – в нашем… то есть в том-нашем мире до появления первых цветных снимков оставалось еще несколько десятилетий. Но сравнение получилось точнее некуда: все вокруг и правда выглядело так, будто неведомое излучение выжгло густую и насыщенную зелень чуть ли не до сепии.
– Радиоактивность. – Я на мгновение задумался, но так и не смог вспомнить хоть что-то похожее на определение. – Скажем так, некий вид энерги…
– Кажется, понимаю, – отозвался цесаревич. – Я знаком с работами мадам Кюри и ее супруга.
– В таком случае вы наверняка знаете, что эти лучи небезопасны, хоть и не видны глазу.
– Приходилось слышать. – Его высочество явно не пришел в восторг от моих слов, но дергаться все-таки не стал. – Сколько времени мы можем здесь находиться?
– Без вреда для организма – несколько часов, – вздохнул я. – Может быть, сутки или чуть больше. Так или иначе, не вижу никаких причин здесь задерживаться или…
Договорить я не успел. Камень под ногами затрясся, а уши заложило, будто давление воздуха вдруг резко изменилось вдвое. Цесаревич дернулся, и на мгновение мне даже показалось, что здание сейчас рухнет от подземных толчков, но на самом деле оно все так же стояло на месте. А странная вибрация оказалась всего лишь звуком. Долетевшим сюда с огромного расстояния, громким и настолько глубоким, что мы скорее ощущали его телом, чем различали в звуковом диапазоне. Словно где-то там, в нескольких километрах за пеленой тумана, невидимый великан взял огромную трубу и затянул сверхнизкую ноту на самом пределе возможностей человеческого слуха. Гул продолжался где-то секунд десять-двенадцать и стих так же внезапно, как появился, – прежде, чем я успел хотя бы предположить, откуда он взялся.
Зато упыри, похоже, это знали превосходно: тут же бросились врассыпную, выдавая весьма изрядную для таких медлительных тварей скорость. И так как ничего съедобного поблизости, очевидно, не было, вывод напрашивался сам собой.
– Идем, ваше высочество. – Я схватил цесаревича под локоть и потянул. – Не стоит оставаться на виду.
– Господи… вы знаете, что это было?