Волки: Закон волков. Тайны волков. Дух волков (сборник) - стр. 35

Ее голос зазвучал на низких нотах, в мерном ритме легенд, передававшихся волками из рода в род.

– Обещание было дано в давние времена, когда волк только стал волком, а человек еще не был человеком. Однажды на северном краю великой пустоши встретились волк по имени Индру и человек – оба вели свои изголодавшиеся стаи на поиски еды.

– В то время люди не сильно отличались от других существ, – добавил Тревегг, с удовлетворенным вздохом ложась на землю. – Чуть умнее одних, чуть глупее других, чуть более умелые в искусстве выживать, но в общем не лучше прочих. Тогда они еще не расплодились так сильно и не ходили полулысыми, а были покрыты шерстью, как подобает приличным существам.

Борлла фыркнула, и Тревегг усмехнулся в ответ, прежде чем продолжить:

– Но даже тогда они стояли на задних лапах и у них уже были орудия, хоть и не такие многочисленные, как сейчас.

– Что такое орудия? – встрял Аззуен раньше меня.

– Видел, как вороны освобождают прутья от коры и достают ими личинок, которые живут внутри дерева? – обернулся к нему Тревегг. – Прутик – это орудие, и люди умеют с ними управляться лучше любых существ. Таков дар Древних человеческому роду, подобный нашему дару стремительности и охотничьей смекалки.

– Орудия, правда, отличались от нынешних, – вставила Иллин. – У людских предков, которых встретил Индру, были всего лишь палка для копания и камень с режущим краем. Человеку еще не пришло в голову заострить палку или насадить на нее камень, чтобы убивать животных.

До Иллин вдруг дошло, что она перебила рассказ взрослых, однако Рисса ободряюще кивнула, и Иллин продолжила:

– Люди тогда были падальщиками и питались чужой добычей, лишь изредка охотясь на мелкую дичь.

– Просто падальщики? – встрял Уннан. – А что тогда их бояться?

– Потише, щенок! – раздался от бревна голос Рууко. Аззуен и Марра даже вздрогнули от неожиданности. Я-то думала, что Рууко спокойно спит, а он вслушивается в каждое слово! Вожак смерил взглядом Уннана, отчего тот поджал уши, и вновь отвернулся.

– Падальщиками они были тогда, не сейчас, – отрезал Тревегг, недовольно взглянув на Уннана. – С тех пор многое изменилось.

При виде растерянного Уннана я довольно заворчала и устроилась поудобнее.

– То были трудные времена, – продолжила Рисса, словно Иллин ее и не перебивала, – добычи едва хватало на всех. Человеческие предки уже не могли бороться за выживание, да и стая Индру выбивалась из сил, хоть ей приходилось легче, чем людям. Индру был не намерен упускать добычу – ведь для любого волка те слабые существа выглядели лишь добычей.

Я вспомнила, как впервые увидела людей на равнине Высокой Травы, как разрывалась между желанием их растерзать и стремлением подружиться… И чуть ли не вживую ощутила себя рядом с Индру в тот миг, когда он столкнулся с человечьей стаей.

– Он понял, что люди не добыча, – прошептала я неожиданно для себя и тут же виновато прижала уши, пока меня не отругали.

Рисса, чуть оскалив зубы, вздохнула.

– Он понял, что люди не добыча, – повторила она мягко. – Человеческий взгляд показался ему знакомым, слишком похожим на волчий.

Рууко, тихо зарычав, приподнял голову от бревна.

– Вопреки разуму и здравому смыслу, – продолжила Рисса, – Индру велел стае не трогать людей. И даже позвал прямостоящих существ поиграть в волчьи игры, а когда поднявшееся солнце затопило жаром всю Долину, волки и люди легли отдыхать вместе, бок о бок. Проснулись они уже другими. Индру понял, что человек не так уж отличается от волка и обрекать на гибель людей – слабых, отощавших до полусмерти существ – все равно что набивать себе брюхо мясом и оставлять голодными собственных щенков. Ему хотелось остаться с людьми и охотиться вместе; он решил научить их тому, что поможет им выжить. Говорят, если волк и человек ложатся спать рядом, во сне их души переплетаются так, что даже наяву, живя врозь, каждый сохраняет частицу души другого.