Волки выбирают пряности - стр. 73
-Что надо? – прищурившись, совсем недружелюбно осведомился брат.
Не так я рисовала в воображении начало этого разговора.
Поняв, что спуститься Эрик не соизволит, а разговаривать, смотря на него снизу вверх – не лучшая идея, я наплевала на время, которое потратила, совершенствуя внешний вид, и принялась забираться на дерево. Стоило ухватиться за нижние ветки и подтянуться, как во взгляде Эрика промелькнуло изумление. Что, братишка, не ожидал? Да, твоя сестра не только в карты играет, но ещё и лазает не хуже мальчишек.
Не сосчитать, сколько раз забиралась на высокую яблоню, росшую близ приюта. Мы с парой приятелей даже соорудили на ней что-то вроде шалаша, где бессовестно отсиживались во время прогула уроков.
Поравнявшись с Эриком, я села на соседнюю ветку и отряхнула руки от приставших крупинок коры. То же сделала и с форменным платьем, а затем испытывающе посмотрела на брата. Оправдываться мне было не в чем, и я терпеливо ждала, пока Эрик что-нибудь скажет. В конце концов, я ни в чём перед ним не виновата и пострадала не меньше, чем он сам.
-Что надо? – насуплено повторил Эрик, по-видимому, растерявший весь словарный запас.
-Ты мне ничего не хочешь сказать? – в свою очередь спросила я, слегка приподняв бровь. – Совсем?
Он не ответил, но и взгляда не отвёл. Глядя на брата, я видела, что он находится в смятении, хотя тщательно пытается это скрыть за хмуростью и безразличием. Не знает, как теперь себя вести и что говорить. Мне были понятны его чувства – сама в некоторой степени испытывала нечто подобное.
Сложно подобрать слова, когда душа и сердце стремятся навстречу родному человеку, но разумом понимаешь, что вы совершенно друг друга не знаете. Как подобрать ключик к тому, с кем знакома всего несколько недель? Как суметь выразить, что чувствуешь, при этом не отпугнув ребёнка, привыкшего прятать всё глубоко в себе?
-Что ты любишь есть на завтрак? – спросила спустя несколько мгновений молчания.
От резкой смены темы Эрик оторопел и округлил глаза.
-Ну, знаешь, завтрак – это такой утренний приём пищи, - я улыбнулась. – Мне вот нравятся блинчики. Только не сладкие, а приправленные специями. Когда жила в другом приюте, там была замечательная повариха, по праздникам балующая меня солёным творожным кремом с лимонной цедрой и розмарином. Очень вкусно.
Ещё несколько мгновений брат продолжал недоумённо на меня смотреть, после чего выдавил:
-Яичницу. С беконом и поджаренными хлебцами. И какао.
-А к какао – ароматную булочку, - продолжила я, не стирая с лица улыбки. – Можно с корицей или маком…тебе какая больше нравится?
Эрик смешно шмыгнул носом и неуверенно ответил:
-С корицей…
Я задавала всё новые и новые вопросы, которые сначала ставили его в тупик, а затем подтолкнули раскрываться. Сам того не замечая, через четверть часа брат вовсю рассказывал о своих привычках и увлечениях, о занимательных историях, произошедших с ним и друзьями. Слово цеплялась за слово, окончание одного рассказа порождало начало другого, и постепенно беседа становилась всё более непринуждённой.
Тёплые блики ложились на лицо Эрика, освещая едва заметные редкие веснушки. Он улыбался, уклонялся от настырных солнечных зайчиков и, активно жестикулируя, говорил, говорил и говорил.
Рогатка была давно сброшена на землю. С неба лился радостный щебет птиц.