Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время - стр. 47
Это называется западня!
Если Вайскруфт и научился чему-то за те годы, что они с Вольфом были знакомы, к его подчиненным это не относится. Интересно, сумеют ли они обнаружить, что Мессинг покинул номер и идет по улице? Если да, вскоре должна последовать суета, телефонные звонки, допрос персонала.
Минут двадцать Вольф торчал возле гостиницы. В гостинице властвовала предсонная тишина, гасли окна. Вывод, полезный и для Москвы: оказывается, он способен легко ускользнуть от слежки. Это был обнадеживающий итог – если люди Вайскруфта проворонили его в гостинице, как им отыскать Мессинга в огромном городе?
Это предположение следовало немедленно проверить.
Вольф двинулся в сторону рейхстага. Никто не преследовал его, в чем можно было легко убедиться. Улица, названная по имени старины Фрица (Фридриха Великого)[28], просматривалась на большое расстояние, прохожих было мало. Признать в них охотников на такую крупную дичь, как Вольф Мессинг, по меньшей мере глупо.
Мессинг ускорил шаг. Мысли Ханни долетали все отчетливее, исходили они с северо-западной стороны, из Моабита. В них не было и следа незримой червоточинки, о которой упомянул Вайскруфт. Это обнадеживало, придавало неодолимую сладость зовущему из-за реки голосу. Перебравшись через Шпрее, он, ни на минуту не теряя бдительности, двинулся по набережной. Здесь было многолюдней, и все равно никаких следов скрытой угрозы.
На набережной Мессинг подхватил подвернувшееся такси и, указав направление, более уверенно двинулся на зов. Остановил машину, когда обнаружил, что Ханни где-то рядом. Вышел из такси и, заметая следы, направился в противоположном направлении. Свернув за угол, обнаружил, что ментальный голос заметно ослабел, затем прервался. Он постоял и, убедившись, что такси скрылось из вида, двинулся в обратную сторону.
Мессингу не надо было оглядываться, бросать взор на витрины, наклоняться, чтобы завязать шнурки на ботинках. Он замечал все, что происходило на сотню шагов вокруг. Он был волен делать в этом огромном городе все, что захочет. Даже обнять Ханни.
В Моабите ночные улицы были тусклы и невеселы. Редкие ночные заведения откровенно экономили на электрическом освещении, отчего город превратился в некое подобие кладбища. Очередное падение марки вогнало горожан в уныние, редкие прохожие походили скорее на тени, машины – на катафалки.
Властелином этого погоста был он, Вольф Мессинг, дрянной еврейский мальчишка, отказавшийся от веры отцов; вундерман, прибившийся к тевтонам, пролетариям и прочим научным работникам. Он мог, взяв за руку каждого зрителя, довести его до счастья. Он мог отыскать всеобщую радость и подарить ее всем, ощущавшим себя униженными и оскорбленными. В этом ему не было равных. У него не было соперников! Где вы, следопыты и загонщики? Зачем вы попрятались, это бесполезно. Он разглядит вас в любой подворотне, обнаружит в любой щели, усилием мысли заткнет ваши грязные пасти. Выходите, не трусьте, покажите себя.
Мессинг не заметил, как его шаг стал упругим, равномерным. Он ступал в ногу с судьбой, в такт громыхавшей где-то поблизости американской джаз-банде. Не сразу до него дошло, что он марширует под звуки ненавистного фокстрота, название которого напрочь испарилось из памяти. Когда Вольф осознал, под чью музыку марширует, его охватила ярость – Вольф Мессинг не позволит так поступать с собой. Его словно ударили ножом в сердце, боль была нестерпимой, и он вошел в неприметную дверь.