Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время - стр. 44

– Не слишком ли, Вайскруфт? О мертвых либо хорошо, либо ничего.

– Если ты имеешь в виду конкретного Шуббеля, приношу извинения, но это не отменяет факта, что Гюнтер и подобные ему – пешки в руках его руководителей, а его руководители – пешки в руках Москвы. Если это не предательство, что это?.. Это тоже факт, Мессинг, и от него не отвертишься. Все эти Тельманы, Пики, Ульбрихты, Рейнхарды добровольно приняли на себя роль марионеток. Их дергает за веревочки сидящий в Берлине кремлевский комиссар, товарищ Радек. Именно он погоняет кнутом наших доморощенных красных.

Он встал, подошел к окну.

– Это что касается фактов. Теперь о нас с тобой. По мне, коммунисты, империалисты, националисты – все едино. Пока я, Вилли Вайскруфт, не вижу личности, которая могла бы указать верный путь. Значит, самое время подумать о себе.

Он склонился над Мессингом, заглянул в глаза.

– Я знаю, ты любишь деньги. Я видел, как ты разглядывал драгоценные камни, как горели твои глаза. Какой из тебя революционер! Ты вполне нормальный необычный человек. Твой дар – твое бремя и в то же время твой шанс. Соблазненный всякого рода демагогами, ты решил принести его в жертву мировой революции, а я предлагаю сделать его радостью, воспроизводящей радость. В этом нет ничего плохого, Вольфи, купаться в благополучии, в славе. Более того, насколько я догадываюсь, ты хочешь учиться? Учись! Мы зафиксируем этот пункт в контракте. Я готов подписаться под любым параграфом, который позволит тебе делать то, что ты захочешь.

– А Ханни?

– Вместе с Ханни. Ты любишь эту девушку, она достойная пара. Мне она тоже нравится, у нее здоровая народная натура, а политическая блажь скоро пройдет. Развеется, как дым. Ты подари ей самое лучшее нижнее белье, преподнеси французские духи, и очень скоро она уже не сможет отказаться ни от пеньюара, ни от шелковых трусиков…

– Ты пытался изнасиловать ее.

– Это она сказала?

– Да.

– А она не сказала, что сама отдалась мне?

– Ты врешь!!

– Как только вы встретитесь, спроси, так ли недоступна она была, пока ты был на гастролях.

– Это подло.

– Что? Желание снять напряжение? Я ответил откровенно. Убедись, что я лгу, спроси Ханни. Еще раз заявляю – в отношении твоей женщины у меня нет никаких задних мыслей. Этот пункт мы тоже можем отразить в контракте.

– В контракте дьявола, – усмехнулся Вольф.

Вилли ответил после долгой-долгой паузы:

– Ты слишком высоко ставишь меня, дружище, – он стряхнул в пепельницу пепел с сигареты. – Нет, дружище, я всего-навсего хочу жить достойно, и это святое право всякого обычного нормального человека.

– Значит, я ненормальный необычный человек! – отрезал Мессинг.

– Тебе виднее, – согласился Вилли. – Что касается контракта, это дело решенное. Давай обговорим детали.

– То есть?

– У тебя нет выбора. Хотя выбор есть – восемь лет тюрьмы. Я знаю, ты настроен романтически, ты уверен, что никому не под силу упрятать Вольфа Мессинга за решетку. Ты уповаешь на свой дар, на гипноз – мол, я всегда смогу околдовать охрану, как это случилось в Эйслебене, и выйти на волю. Не спорю, ты, может, и выйдешь на волю, а Ханни?

– Что Ханни?

– Ей грозит не менее четвертака. Вас ждет трудное будущее, Вольф. Ты будешь ждать ее в каком-нибудь тихом швейцарском уголке. Когда она старухой выйдет на свободу, ты прижмешь ее к сердцу. Неужели такая сентиментальная чушь способна увлечь тебя, приятель? Что касается контракта, я подтверждаю – на днях мы подпишем его, так что постарайся никуда не отлучаться и не подсовывать несчастным трудягам из полиции дорогие духи. Кстати, пошутив над приставленным к тебе человечком, ты разбудил в нем зверя. Это серьезная ошибка, Вольфи. Если ты полагаешь, что справился с Кёпенником, ты очень ошибаешься. В полиции умеют обращаться с гипнотизерами. Я не советую тебе проверить это на практике. Зигфрид, даже истекая кровью, даже в беспамятстве, способен прокусить горло. Это полицейский пес…