Волчья тропа - стр. 9
Я терпеть не могу момент превращения. Человека в зверя или обратно - не важно. Все одно мучительно. Серый просил меня отворачиваться, когда он перекидывается. Я тоже не горела желанием быть зрителем жуткого представления. Зажмурившись, закрыла уши ладонями. Не слишком плотно, чтобы слышать странно успокаивающий скрежет когтей по полу. Звериные поскуливания слишком медленно превращались в человеческие хрипы. Жутко смотреть, но не видеть ещё страшнее. Почему-то казалось, что в мучениях мужа виновата я. Стоило ему порезать палец, казалось, будто это я держала нож. Он злился - думалось, что из-за упрямства супруги. Нет, у меня нет чувства вины за несправедливость всего мира. Когда-то было, но я слишком давно повзрослела. Сомнительно, что струпья на теле юродивых - моя вина и я не отвожу стыдливо глаза при виде побирушек, умеючи давящих на жалость. Но стоило Серому приложиться о дверной косяк, хотелось самой вписаться в него лбом, чтоб не чувствовать себя... Не взятой в компанию что ли?
Звуки стихли. Я открыла глаза. На полу, скорчившись, лежал голый мужчина. Крайне привлекательный голый мужчина, надо признать. Приятно, что мой. Я кинулась к Серому, попутно сдёргивая со скамьи покрывало, а другой, более циничной стороной прикидывая, так ли уж необходимо прикрывать столь аппетитные ягодицы. Всё-таки укрыла. А голову - на колени. Ему всегда нравилось так лежать. Теперь перетащить бы мужа на кровать, но человек весит не меньше волка, а я еще не валькирия[vi] для таких нагрузок. Странное сочетание ужаса и привычки. Не первый раз чать, а все одно страшно - ну как не превратится? Вдруг так и останется с кривым хребтом и волчьей мордой? Смогу любить-то?
Серый тяжело дышал. Хорошо бы превращался перед рассветом - тогда не так больно. Но, видать, что-то страшное случилось, раз муж заявился домой, не поохотившись толком. Будь в гостях другой мужик - даже спрятать бы не успела. Хотя какой там мужик? Жену с моим норовом только волк и вытерпит. Лицо оборотня стало почти одного цвета с волосами. Тяжело ему пришлось. Благо, пока зверь становился человеком, раны и ссадины потихоньку затянулись и стали выглядеть куда лучше. Эдак пару раз отмучаешься, перекинешься из волка в человека и обратно, наверное, и переломанные ноги срослись бы. Вот только одно другого не стоит. За пару дней подлечу оболтуса без всякой волшбы. Только коричневеющие пятна¸ похожие на листья по осени, не давали забыть о картине, только что стоявшей перед глазами.
- Не смотрела б, - прохрипел Серый, приоткрыв глаза.
- Не смотрю, - согласилась я, внимательно оглядывая следы побоев. Нарвался милый не на добрых людей, - встанешь?
- Куда ж деваться? Вёрст[vii] десять отсюда, - муж все еще с трудом говорил, по привычке срываясь на звериный рык, - десяток человек. И дорогу, кажется, знают. Теперь задержатся, поплутают. Да и подлечиться им не помешает. Но все равно придут быстро. Собирай вещи. И... Прости, - добавил муж, отводя взгляд.
Он обещал, что больше бежать не придётся. Каждый раз обещал. Это не его вина, я знаю. Но я полюбила этот дом. Помнила, что нельзя, но всё-таки... Связки сушёных трав по науке бабушки Матрёны украшали стены. Их тоже придётся бросить. Разве что ольхи прихватить. Зверобоя. Ох, как Серый его не любит! Вот и попотчую вдоволь. Ромашки. Это для меня. От жизни нелёгкой. Ворох заячьих шкурок на печи. Благо, мужу было, чем питаться в здешних лесах. С собой их не потащишь. Будут лежать тут незваным гостям на радость. Лоскутные одеяла. Моя гордость. Хоть их шить научилась - подвигом считала, несмотря на выходившие кривыми швы.