Волчий корень - стр. 6
Степаныч обнял супругу, а та оправдывалась: перепутала дни, поэтому в суд не явилась. Двое сидят за решёткой, какие уж тут мозги!
– Прости, Ваня…
Она снова прильнула к мужу. Еще бы сына вернуть, и можно жить не тужить. Но, кажется, крепко засел Олег. Дело уже два раза продлевали, а конца его всё не видно.
– Скидывай, Ваня, одежду – и в ванну. Пахнет от тебя…
– Тюрьмой…
– Как же нам дальше жить, Ваня? Ведь не за что посадили…
Степаныч молчал. Один раз он уже выступил, после чего залетел в следственный изолятор. Выходит, что пора привыкать к несправедливости… Или бороться, но по-другому…
– Что ж ты молчишь, Ваня. Скажи, что ты об этом думаешь?
Он бы сказал, но толком и сам не знал. Одно ясно: лишь холодный расчет способен привести к результату.
– Ну. Скажи, что ли…
– Что я тебе скажу. Поживем – увидим…
Глава 2
С утра раннего Степаныч был уже на ногах. Побрился, умылся и двинул в РУВД – засвидетельствовать почтение.
Начальник управления отсутствовал. Каракозов оказался на месте.
– А, Степаныч! Какими судьбами?!
«Притворился, подлец, непомнящим», – мелькнула у Степаныча мысль. А вслух прозвучало:
– Да вот. Откинулся недавно…
– Не понял юмора. Ты чо сидел, что ли? Серьезно? За что, если не секрет? Надеюсь, не за изнасилование?
– Одному хотел по рогам съездить, но промазал нечаянно. А жаль… Вчера из зала суда отпустили. Отмечаться теперь приходить буду. Кто у вас на этом сидит?
Оказывается, сидела всё та же Ольга Борисовна Ципкина. Нрава начальница была необузданного и жестокого. Особенно, если дело касалось «контингента». Степаныч был для нее теперь тоже «контингент».
– Сын у меня тоже сидит… Под следствием, – продолжал Степаныч. – Суда нет до сих пор…
– Это от нас не зависит.
– Понятно, что не от вас…
В отношении данного факта Каракозов оказался наслышан. Как же ему не быть в курсе, если он только тем и занимается, что руководит уголовным розыском. Он ползал глазами по столу: сказать нечего, но и выгнать – не выгонишь. Все-таки вместе «пахали» когда-то.
– В общем, к Ципкиной ступай, – выдавил Каракозов, притягивая к себе папку с документами и делая вид, что начальству некогда.
Ефремов вышел из кабинета. Перед Ципкиной дверью остановился и прочитал расписание работы. В неприёмный день угадал. На всякий случай толкнул дверь и вошёл внутрь – вот он, пришёл, здравствуйте!
– Ты, что ли, дядя Ваня? – рявкнула Ципкина.
– Он самый.
– Чо тебе?
– Осудили меня…
– Етит твою! Как ты попался-то?! А-а! Вспомнила. С этим у тебя… Ну, ясно… Как Серафима твоя? Работает всё? На пенсии? Это хорошо. А я думала, она в школе своей. Детишек учит. Давай документы.
Степаныч протянул копию приговора. Ципкина прочитала и вернула. Мог не приходить: приговор не вступил в законную силу. Через десять дней надо явиться.
– Я так пришел, – пояснил Степаныч. – К Каракозову зашел. Молодежь кругом одна. Никого не знаю…
– Да… Народ теперь у нас другой, – согласилась Ципкина. – Так что позже приходи, потом и поговорим. Иди, мне некогда.
Вот так. Быстро и без сантиментов. По крайней мере, понятно у подполковницы.
Ефремов вышел и побрёл коридором, щурясь на двери. Следственный отдел помещался в этом же здании. Степаныча туда не тянуло. Он не хотел встречаться с Бнатовым, хотя надо было узнать о сыне – слишком долго с ним разбираются. Серафима ездила недавно в СИЗО с передачей. Передачу вернули. Не хочет, сказали. Аппетит пропал.