Волчица и кот - стр. 46
Стремительно и легко – как и привыкла – ворвалась в свои покои.
Торопливо стащив с себя выходной костюм, она осталась лишь в чисто символических трусиках – весьма неширокая полоска золотистой ткани на почти невидимом пояске (узри ее сейчас кто-то из «Лунных девиц» – непременно взял бы на заметку фасон). И небрежно развалилась в кресле перед пустым туалетным столиком.
Жительницы Амазонии обычно почти не пользовались косметикой – ну, тени для глаз, тушь для ресниц, реже помада.
(Вот разве что в последнее время вошла в моду – по больше части у молодых разноцветная краска для волос, превращающая прически в подобие попугайских перьев.)
Но Катарина де Орсини принципиально игнорировала даже эти мелочи – она считала себя (да и в самом деле была) достаточно красивой и без всяких таких ухищрений.
Бесшумно появившийся слуга слабого пола, аккуратно собрав разбросанные детали одежды, украдкой оглядел свою хозяйку. Но даже если бы она и заметила этот взгляд, то не отреагировала бы ровно никак.
Во первых – это всего лишь мужчина – чего его стесняться, спрашивается?
Во вторых – сейчас у нее были несравненно более важные дела, чем воспитание слишком возбудимых лакеев.
Как ей казалось, она нашла нечто, чем можно – пусть только при большой удаче – свалить ненавистную Антонину.
Речь шла об одном из древних законов Александры Великой, а именно – Пятом (об этом она тоже как бы между делом расспросила адвоката).
Гласил он следующее – «Не способная быть матерью, не может занимать трон, ибо как она будет матерью народу и стране?»
Обычно его всегда истолковывали как запрет наследования престола для тех членов правящей фамилии, кто не способен рожать детей.
Но ведь, если подумать, то понятие «не способная быть матерью» можно истолковать и более широко. Например – «не способная относиться к детям по матерински»? В законах Амазонии, кстати, предусмотрено лишение материнских прав за жестокое обращение с детьми – хотя и нечасто, но такие уродки появлялись в их замечательном обществе. Причем подобное влекло за собой и разные прочие наказания, вроде увольнения с должности, запрета участвовать в выборах, утраты гражданских прав, и даже высылку в отдаленные места.
Конечно – императрица – это не какая-нибудь пьянчужка, ежедневно лупящая до крови своих отпрысков кнутом.
Но с другой стороны, разве не сказано в священных книгах: «Перед Богиней равны и первая, и последняя?»
Только представить – дочь и единственная наследница сбежала из-за материнской жестокости, не выдержав тяжести несправедливого приговора!
Тем самым, кстати, поставлены под угрозу стабильность и спокойствие в империи.
Вот вам и повод для отрешения от престола.
А что если… – Катарина даже задохнулась от этой мысли. Что если…
Если эта… эта юная и впечатлительная девочка возьмет да и покончит с собой, не выдержав позора!
Да– возьмет, да и покончить с собой!
А семейные законы Амазонии особо суровы к тем, по чьей милости дети кончают самоубийством. Ведь, в сущности, перехватить яхту в космосе, зная маршрут очень просто. А когда кораблик найдут…
Но тут княгиня Катарина сказала себе «стоп!».
Это все, конечно, заманчиво (о, как заманчиво!!), но столь же и опасно.
Лилит возьми – смертельно опасно! Да и нет у нее столь надежных людей, чтобы поручить им столь неслыханное для амазонок дело. Знать бы раньше – можно было бы нанять с дюжину головорезов из того же Корпуса – не боящихся ни Богини, ни богов.