Волчица - стр. 11
Купец явно начинал торговлю, Аскер это знал. Нагнетал ужасов, рассказывая о степени опасности сделки. Мол, только из жалости, из уважения к другу детства возьмет товар на комиссию! Рискуя всем своим имуществом, и самой жизнью! Но стражник видел, как загорелись его глаза, когда тот впился взглядом в задницу Белянки, обтянутую странной тканью.
– Вот что, Эдгель – Аскер посмотрел в глаза купцу, и криво ухмыльнулся – Ты чего мне тут дерьмо на уши вешаешь? Тебе дают возможность заработать, а ты еще и кобенишься?! Я сейчас развернусь, и отвезу девку к Урхарту, и уверен – он мне руки будет целовать за возможность хорошенько нагреть руки! Я к тебе как другу детства приехал, дать тебе возможность помочить клювик в деньгах, а ты тут чего мне распинаешься?! За идиота меня держишь?! Издеваешься?!
– Ладно, ладно! Не кипятись! – Эдгель примирительно выставил вперед ладонь – Хорошо! Я придержу девку, посмотрю – не будет ли шума после ее исчезновения. Но если начнется суматоха, девку будут искать – я ее таить не буду. Сдам власти, и даже денег за это не попрошу. Ты же знаешь закон – никто не может без решения суда обратить в рабство свободного гражданина – если только это не противник, не враг Империи, не захвачен в плен на поле боя. Давай-ка определимся с процентами. Я за свои услуги хочу… восемьдесят процентов!
Аскер охнул, и назвал Эдгеля гнусным хапугой, на что тот радостно захихикал, тряся жирными щеками и вытирая с лица пот (жарко сегодня). Но как ни странно – сторговались они быстро. Эдгелю тридцать процентов, Аскеру семьдесят. В сумму комиссии входят и рекламные листки, рассылаемые торговцем самым известным покупателям столицы. Так делается, когда в руки купца попадает особо ценный экземпляр раба, или рабыни – самые красивые, самые экзотичные. Цена может доходить и до тысячи золотых за экземпляр. Обычная цена на хорошего раба – двадцать золотых, за рабыню – до сотни. Но тут… совсем другой случай. Уникальный случай! Возможно – единственный. Так что партнеры рассчитывали на хороший куш.
А Белянка все время, пока стражник и купец торговались, стояла и разглядывала рабов, которых проводили мимо, повозки, на которых их привезли, и вообще все вокруг – мило морща свой аккуратный носик, и брезгливо поджимая губы, когда со стороны вымазанных нечистотами, завшивевших рабов до нее доносился густой, едва переносимый запах. Даже Аскер, который давно привык к любым запахам и видевший не такое, морщился, и мечтал поскорее закончить переговоры и отправиться отсюда подальше.
Они быстренько написали и подписали расписку, в которой указали условия сделки, и Аскер улыбнувшись Белянке, сделал жест рукой – давай, проходи внутрь. Купец тоже улыбнулся, его желтые зубы показались в разрезе толстых губ, и это было похоже на то, как если бы улыбнулась здоровенная тыква. Лучше бы он не улыбался. Белянка сразу заподозрила неладное. От такого урода, как Эдгель, можно ожидать чего угодно. Аскер уже ожидал неприятностей – сейчас придется тащить ее силой – но… Белянка пошла сама. После раздумья, морща лоб, но пошла. А что ей еще оставалось? Куда бы она делась? Все, милая, попала в капкан – сама себе ногу не отгрызешь. Теперь твоя жизнь в руке охотника. И смерть.
Длинный полутемный коридор привел в комнату, где имелись только стол, прикрепленный к полу, лежанка, покрытая выцветшим одеялом, и… больше ничего. Если не считать дырки в полу, в которой журчала вода. Водяной сортир! Нечастое дело!