Волчьи ворота - стр. 20

– Молодец! – похвалила мама и добавила: – Как же я тобой горжусь!

– Спасибо, ма, – ответил Самсон и побежал в свою комнату.

Сидя за столом и глядя на стену со старыми обоями, Самсон пообещал себе, что обязательно выучит биологию в следующий раз. А сейчас он лучше возьмет ручку и листок бумаги и напишет какое-нибудь стихотворение. В комнате быстро темнело, за окном трещал мотоцикл, на чердаке скрипела дверца. Самсон никогда бы не связал подобные вещи воедино, но сейчас сделал это легко и непринужденно, как самый настоящий поэт в расцвете сил. Он писал долго и упорно, перечеркивая и вписывая заново. Прошел час, а Самсон не останавливался. И только когда в комнате стало совсем темно и его глаза уже не могли отличить белое от черного, он положил на затертый лист голову и с упокоением сказал:

– Всё!

Те строчки, что ему удалось вызволить из своей души, Самсон писал не просто так. Он хотел, чтобы их прочла девочка из семьи мастера-путепрокладчика. Перед сном он думал, как же подкинуть ей секретное послание, пока не сошелся на том, что думать здесь вовсе не нужно. Нужно ждать шанс. С этими мыслями Самсон уснул и спал так, словно Господь накрыл его небесным одеялом.

До окончания домашнего ареста Самсон успел прояснить несколько важных вещей.

Во-первых, девочка пошла в ту же школу, куда ходил он, что значительно облегчало наблюдение и давало призрачный шанс, что рано или поздно они познакомятся. Во-вторых, она была младше его на год, училась в шестом классе и тоже ходила в школу в первую смену. В-третьих, из разговоров родителей, подслушанных за обеденными перерывами отца, Самсон узнал, что девочку зовут Аня, а ее семья переехала в Убых с Урала.

Отца Ани звали Владимир Покойченко. Всю жизнь он отработал в Сибири на прокладке железнодорожных путей, пока не оказался на распределении управляющей компании. Так Владимир получил предложение отправиться на юг страны, чтобы возглавить бригаду путепрокладчиков для реконструкции железнодорожных тоннелей под Новороссийском. Теперь он работал вместе с отцом Самсона, и, как понял мальчик из беседы, отец был этим недоволен. Отец вообще редко бывал чем-то доволен – такой у него характер. Но при упоминании Владимира Покойченко его передергивало вдвойне и он начинал фыркать, как пьяная лошадь, вспоминая все, что хоть как-то возвышало его компетентность перед компетентностью мастеров более высокого класса. Мама Самсона его успокаивала, но получалось у нее не всегда. Зачастую встревоженная, трепетная, щебетливая женщина сама начинала трястись от отцовских рассказов, и только когда ей это надоедало, она брала себя в руки и ставила жирную точку. В такие моменты отец ее слушался.

По дороге домой Самсон стал часто заглядывать во двор Покойченко. Почти каждый день он видел маму Ани, очищающую двор от сорной травы, мусора и лома. Женщине никто не помогал, и работа двигалась медленно и напряженно, как закладка динамита. Ворота редко открывались настежь, и Самсону приходилось высоко задирать голову, чтобы увидеть, какой уголок двора сегодня приводится в порядок. Пару раз он ощущал позыв к помощи, но обращаться к незнакомой женщине было неловко. Изредка в незанавешенных окнах дома он видел девочку. Аня сидела над учебниками, что-то писала, что-то читала и никогда не смотрела по сторонам.