Вокализ - стр. 15
Скоро на снежном поле появится вечное «Даша + Саша = любовь».
В моём дворе стало неожиданно уютно, не таяли бы сугробы никогда назло всем автомобилистам. А зимний парк похож с многоэтажной высоты на гравюру.
– Я тебе снова говорю – гравюра. Как «почему»? Потому что серо-бело-чёрные цвета и…
– Так это чёрно-белая фотография.
– Нет-нет, гравюра, я каждый год так думаю.
– Ну, молодец, если думаешь хоть иногда.
Вечером в парке зажигают фонари, они горят до самого рассвета.
– Правда, красиво? Ну что ты молчишь? Вот именно.
Юлька бежит впереди, весело виляет хвостиком, лижет, лижет первый снег.
– Юля, прекрати!
Прыгает на тебя, на меня лапами:
– Как мне весело, ну ладно, послушаюсь вас, поищу палочку.
Приносит.
– Юля, ищи!
По освещённым аллеям идут влюблённые парочки, говорят о чём-то, ни о чём, не вспомнить потом. Снег падает, падает, падает мягкими мохнатыми пушистыми хлопьями, в свете фонарей хочу рассмотреть снежинку, только одну!
– Смотри, она правильной шестиугольной формы! Надо запомнить, к Новому году нарежу бумажных снежинок на окна.
Около скамейки первый в этом году снеговик с еловыми ветками вместо рук, завтра с Ванечкой погуляю, ой, забыла лопатку ему купить, он же в детском саду её потерял, как он любит снег!
– Ба, ещё погуляем!
– Нет, нет, пора обедать, всё готово, стынет.
Достаёт из кармашка какой-то древний сухарик:
– На, ба!
– Ну ладно, ещё чуток.
Обрадовался, бежит, прыгает впереди, ловит открытой тёплой ладошкой снежинки, голубоглазый, краснощёкий, длиннющие ресницы хлоп-хлоп, ну точно снегирь!
– Ванюша, догоняй!
– А снег идёт, а снег идёт, – замурлыкала тихо.
– Не пой, мороз на улице, потом горло неделю лечить.
Поправляешь мой шарф, я сдвигаю тебе на лоб шапку в знак благодарности. В свете фонарей, стекающем на заснеженные ветки деревьев, отдыхают снежинки на твоих ресницах и превращаются в сверкающие капельки воды.
Белый-белый, первый-первый…
Паустовский
Ехали с друзьями на машине из Москвы в Тарусу на выходные. По пути вспоминали мезозойскую эру, когда самым большим дефицитом были книги, которых не было в книжных магазинах, вернее, были, но не совсем те, когда за одну книгу надо было собрать двадцать килограмм макулатуры, сдать её, получить талончик и только после этого, возможно, если повезёт, купить книгу, и уже не важно, сколько она стоила.
В это трудно сейчас поверить даже нам, жителям мезозоя, а для молодых это рассказ почти о марсианах. Ещё была библиотека «Огонёк» – собрания сочинений классиков, доставалась она особо заслуженным марсианам. В те далёкие времена в Концертных залах выступали не певцы под «фанеру», а поэты и писатели, на их выступления трудно было попасть, да, так было, и на радио была знаменитая передача – «Театр у микрофона».
Тогда я впервые услышала радиоспектакль «Корзина с еловыми шишками» по рассказу Константина Георгиевича Паустовского. Читал несравненный Ростислав Плятт под музыку Грига, я бросала все уроки, садилась на диван и, затаив дыхание, слушала, слушала. Спектакль повторяли часто, и со временем я знала его почти наизусть.
Таким было моё знакомство с Паустовским, мне было пятнадцать лет. Вскоре все книги Паустовского в ближайшей к нашему дому библиотеке были мною прочитаны, а на день рождения мама сделала для меня настоящий подарок – купила в букинистическом магазине собрание сочинений Паустовского в восьми томах. Эти книги в сером переплёте до сих пор стоят в моём книжном шкафу.