Воительница Ольга. Книга третья - стр. 5
Зато снег сохранил другие следы: вельми необычные и удивление у меня вызывающие. Ночью, возле хлева, побывали чужаки, своего визита не скрывающие. Следопытом быть не надобно!
На приступке, возле калитки в загон, легко читались следы шестерых детишек и огромной собаки. Или великого волка. Еще был след от полозьев чужих саней, каких в наших краях не делают!
В тот день у меня гостили двое соседей из близкого хутора. Они все это непотребство зрели и след согласились вместе глянуть: страху ведь особого не было. Сама смекай: негоже трем крепким мужам, пасовать перед шестью отроками! Оба соседа – здоровяки еще те и моложе меня будут. Вооружились, на всякий случай кое – чем и поспешали торить след, пока снегом его не присыпало.
Да только все это было пустое. Ничего из нашей затеи не сложилось! До полдня след был зримым и понятным, а как дошли до Земляных гор – оборвался возле первой норы. А там таких нор – больше чем на свекольном поле от слепых кротов.
Постояли мы у этой норы, затылки почесали, и тронулись в обратный путь. При нашей толщине, влезть в такую дырку, можно только голяком, да и еще жиром обмазавшись.
Погоревали мы с Феклой слезы в тряпочку собирая, а потом успокоились: хряка жалко, но только жизнь после его пропажи – не кончилась!
Седмицу жили достойно, как прежде. А потом, утром, обнаружили пропажу коровы и теленка. Все, как в первом беспутстве: следы возле хлева, но теперь девяти отроков, да полозья двух саней и три цепочки следов снегоступов – и все!
Княгиня, у меня две сторожевых собаки, но они голоса ночью не подавали, а утром, я их вытащить из конуры не смог. Рычат на меня, хозяина, но очи виноватые, ужасом сдобренные. Мнится мне, что причиной такого их поведения – следы собачьего великана, которые вновь я зрел у хлева. Воительница оживилась:
– А поведай мне, уважаемый Мотыль, как тебе удалось по следам, так точно определить число детей, у тебя в «гостях» побывавших?
– А вот ныне, ты Матушка Княгиня, подошла к самому чудному, что меня по сей день мучит и не дает спокойно спать: к детским следам на снегу. Заметь, я не глаголал про детей, а упомянул лишь о детских следах!
Посчитать их – труда не составило. Все они отличались друг от друга и сходными были лишь по парам. Сколько пар насчитал, знать столько человек, и захаживали к тебе в «гости». При первом разбое, я насчитал шесть пар, при втором – девять. Вот и вся премудрость!
Но чудо было в другом! Уроженцы не наших земель наведывались к нам: издалече они сюда нагрянули. – Ольга слушала затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово: – Растолкуй мне свои домыслы, Мотыль, да подробнее. Зело ты мой интерес подогрел! Только глаголь напрямки, без всяких экивоков. Не заставляй с тебя спрос чинить: – Мотыль расправил плечи: взгляд его стал колючим:
– Повеление твое уразумел, Княгиня, и смиренно повинуюсь. Все дело в отпечатках обуви на свежем снегу. Не в наших краях ладилась их обувка, не по нашему крою резана подошва. И крепится она не конопляной дратвой, а тонкой вощеной и извитой кожей, какую мы делать еще не скоро вить сподобимся! Слишком тонка и дорога такая работа!
Более тебе скажу: такую обувь я не зрел за свою жизнь, ни у одного народа, А ты знаешь, что через постоялый двор, проходит всяческий люд и у каждого рода – племени, свои уловки и секреты. Но я даю голову на отсечение: в обувке таких мастеров, допреж, никто на мое подворье не захаживал. До любой одежки и обуви иноземцев, я зело любопытный, и мимо меня такая работа – ни в жизнь бы не прошла.