Воины Игры 4. Сын Императрицы - стр. 37
Они все могли покинуть Войор, оставив его на растерзание соприанам, ведь на орбите кружили армады кораблей с эвакуированными жителями других материков планеты. Но войори и мохваны понимали, что соприаны не оставят их в покое и станут преследовать, уничтожая все миры, которые будут им попадаться на пути. Такое противостояние определённо затянется не на десятки лет, а на века. Более того, соприаны не раз уже пытались пробраться на борта кораблей с эвакуированными жителями, чтобы заразить их прозоном.
Сиффира открыла глаза, почуяв сквозняк – Маджрай ушёл за едой. Сатталах продолжал кружиться в середине пещеры, размахивая своими шестью пайкчхиками, которые сам научился плести. Сменяя ось вращения тела и головы, мальчик научился творить непостижимое – его пайкчхики превращались в огненное колесо, срезая препятствия. Особенно впечатляло вращение пайкчхиков в ускоренном режиме. Жрецы сначала не одобряли его изобретения, считая это отступлением от традиций войори, но со временем смирились. Чуть позже многие подростки войори тоже стали заплетать шесть пайкчхиков и учиться у Сатталаха, владеть ими. И сейчас в соседней пещере вместе с Сатталахом в диком танце кружились десяток мальчишек, воем пытаясь имитировать душераздирающие визги, которые исходили от кожи и дыхания принца.
Прыжки, вращения и кульбиты мальчика напоминали странный и очень красивый танец жрицы Аффиллы. Мальчик великолепно владел своим телом, испытывая всё более сложные варианты сальто. Он прыгал, упираясь в стены то двойным “овербахом”, то сплошным вертикальным “валспином”, словно перетекая по стене по диагонали. Сиффира залюбовалась, чувствуя, что чего-то в этом танце не хватает. Мечей? Нет.
Крики тысяч людей и грохот ржавых лопастей внезапно стих – Сатталах остановился, быстро восстановил дыхание и, подойдя к матери, присел рядом.
– Тебе чего-то не хватает в твоём танце Смерти, – Сиффира нежно провела ладонью по щеке сына.
Подросток усмехнулся:
– Зёрен ллояров. Мне их не хватает, – он перестал улыбаться и близко склонился к лицу матери. – Мама, я ведь последний из Милдерро.
– Да.
– Мой род остановится на мне. Ты знаешь это.
Волчица встревоженно приподнялась на локте и заглянула в стальные глаза сына.
– Почему ты так говоришь, мой мальчик?
– Я… Я не смогу… Я не смогу жениться и у меня не будет детей. Я же змей. Я миттер.
Сиффира не знала, что на это ответить, растерянно продолжала гладить мальчика по щеке.
– Ты не змей, но миттер. Если война закончится, мы с отцом сможем тебе помочь, – наконец, выдавила она и зашлась кашлем.
Сатталах поднёс к её губам горячий сок сотуса и помог отпить.
– Как?
– Твой отец – генный инженер. Самый талантливый и умный. Мы создадим для тебя жену.
Сатталах споил матери весь сок и, бережно лизнув её в щёку, затерялся в толпе угзи. Среди котов он мог побыть наедине со своими размышлениями. Мать ошибается. Создать для него жену невозможно. Он не просто мутант. Ему нужно учиться владеть своим ядом, телом, мыслями, эмоциями, биением сердца, шумом кожи. Только жёсткая дисциплина приведёт его к полному контролю над ядом ллояров в крови. Ему ведь удаётся сдерживать яд, сочащийся с зубов, чтобы поцеловать родителей в щёки и не отравлять их. Ему удается силой воли выделять яд только ладонями или дыханием. Ему удается поднимать и взрывать столько зёрен, сколько считает необходимым. Всё это пришло через созерцание собственного организма, через регулярные тренировки. Он видит собственные органы сквозь кожу. Он видит железы, выделяющие яд. Яд не только в его крови, он и в коже, и в костях, в волосах. В каждой его клетке. Он весь сплошной яд.