Воин Света. Том 2 - стр. 30

Л.В.Шапошникова: Есть еще экземпляр?

Н.С.Бондарчук: Людмила Васильевна, подарю. Есть у нас. Мы всё не взяли, естественно. Но я хочу сказать, что это первая ласточка.

Л.В.Шапошникова: Это не первая, Богородическая церковь уже дала первую ласточку, «Тибетское око», вот так[24].

Н.С.Бондарчук: Да, но обычно за это берутся именно они, потому что если человек предан православию, он молится. Он в келейке сидит, за всех нас молится, если он истинно верующий. Если он связан с политиканами и политиками, он тут же подсуетится, где послужить, где приход, где яички, которые ему принесут верные, где с кого чего содрать и где, так сказать, авторские получить. Поэтому это очень серьезный момент.

Рериха будут очень бить и справа, и слева, потому что он – для всех. Живая Этика хоть и начинается [словами]: «В новую Россию Моя первая весть», но на самом-то деле она для всех. Это Учение для всех. [Оно] впервые синтезирует науку, этику и религию, а здесь его обвиняют в антирелигиозности. То есть сейчас борьба именно в этом. Политики всегда ищут, на что опереться, и выбрали православие. [Но такие] люди становятся [чем-то вроде] черной масонской ложи, потому что все, что завязано на политике, – всегда вырождается, всегда будет [соединять] людей [по принципу]: кого бить будем, против кого дружить будем и т. д. Я православный человек, мне больно об этом говорить. Мне больно говорить, что Святослава Николаевича Рериха в какой-то церкви, понимаете ли, самостийно решили не отпевать.

Л.В.Шапошникова: Отказались.

Н.С.Бондарчук: Отказались, а потом согласились, но уже в другой церкви, потому что разное, я бы сказала, «мое». Вы знаете, я вела часовой открытый эфир в Киеве, отвечала на вопросы. Мне звонит, предположим, Тернополь (причем ни слова о Будде не было сказано): «Вы мне про „свово“ Будду объясните. Почему я за ним должен идти?». Я говорю: «Почему Вы за ним должны идти? Почему? Вы это слышали в моих словах, да?..». Но было очень интересно. Второй человек, очень умный и очень образованный, сказал: «Знаете, до чего у нас договорились – наш украинский бог!». Как вам это нравится? «Наш украинский бог» – это совершенно серьезно было сказано. Давайте тогда – наш литовский, наш русский, наш еврейский, наш мордовский, наш татарский… И действительно сделаем из Иисуса Христа идола, раз он наш и только наш.

То же самое происходит и с рериховским движением: «Наш Рерих, не ваш. У вас один родился, а вот у нас – совершенно другой». В Америке нашлись люди, которые, пользуясь тем, что Живая Этика не имеет имени автора, говорят: «У нас есть женщина, которая это написала» (я говорю серьезно), и продают с именем. Женщина какая-то написала Живую Этику! То есть мы встречаемся, с одной стороны, с крутым невежеством. Можно улыбнуться, но ведь это факт. Мы в этом живем. С другой стороны – ростки будущего, на которые опирается душа человеческая. Поэтому жизнь этого здания – практически наша с вами задача, всех нас. Наша личная задача. Вот последний фильм Тарковского «Жертвоприношение» – гениальный фильм! Вдруг оказалось, что один человек может [отвратить] трагедию третьей мировой войны. Один! Если он искренен – может взять на себя эту задачу. Но мы-то не одни?! Мы-то можем сейчас, и наша задача – не третья мировая война. Это задача конкретная – вот дом, он пока еще пустой, его можно восстановить, в конечном итоге. Если здесь не поймут, давайте обратимся к Клинтону, к международному объединению. Потому что это – мировое достояние, не только России. Давайте обратимся к Индии, к президентской власти, попробуем сделать мирового уровня разговор, чтобы впоследствии друг перед другом не было стыдно.