Воевода ертаула. Полк конной разведки - стр. 34

Для стрельбы из лука сила нужна немалая, постоянные тренировки, да и капризен лук – боится влаги. Поэтому под дождем из него не стреляют. Испортить его – пара пустяков, а стоит дорого.

Мушкет же громыхает сильно, ствол гладкий, прицела нет, относительно точно можно попасть пулей только с близкого расстояния, а заряжать долго, в минуту всего-то один-два выстрела, и то при определенном навыке, сделать можно. Но! При всех этих недостатках за огненным боем – будущее.

Из мушкета Васятка уже стрелял, я его обучал сам. Но своего у него не было. А пора уже парня в походы брать, чай – боярский сын, и надо его приучать нести службу.

«Ладно, время для выбора личного оружия еще есть, понаблюдаю пока со стороны за его успехами», – решил не торопиться я.

Пока сохли дороги, заняться было решительно нечем. Народ сидел по деревням, селам и городам, и лишь отдельные всадники рисковали проехать по неотложным делам.

Между тем я уже обдумывал свои действия по дальнейшим раскопкам подземелья – кого привлечь, что обследовать.

Однако планы мои были внезапно нарушены. Явился Федька-заноза и доложил, что у ворот стоит монах и спрашивает меня.

– Чего ему надобно?

– Не сказывал, говорит – только боярину самому скажу.

– Зови!

Я спустился в горницу. Федька меж тем ввел в комнату монаха-чернеца.

Был он в заляпанной грязью рясе, клобуке и рыжих от глины сапогах. Войдя, повернулся к красному углу, перекрестился, отвесил поклон иконам. Повернувшись, поклонился и мне и неожиданно густым басом, никак не вязавшимся с его щуплой фигурой, поприветствовал:

– Здравия желаю, боярин!

– И тебе того же. Присаживайся.

Монах степенно прошел к лавке, подобрал полы рясы и уселся. Я молчал, выжидая – все же он ко мне пришел, а не я к нему, пусть первый и начнет разговор.

– Поклон и привет тебе передает настоятель Савва.

От нежданного приветствия и громового баса я вздрогнул.

– Федя, выйди, нам одним поговорить надо.

Федька вышел.

– Правильно, лишние уши нам ни к чему. Плохие ноне дороги, однако – еле добрался.

– Это же какая нужда привела тебя в мой дом?

– Не сам, по велению настоятеля.

– Внимательно слушаю.

– Гость тайный в монастырь прибыл, в городе появляться не хочет, – понизив голос, сообщил монах. – Оба – и настоятель и гость – с тобой встретиться хотят.

– Что, прямо сейчас?

– Велено не мешкать.

– Ах ты, господи! Да ведь на дороге лошадь по брюхо увязнет!

– Мне велели – я передал, а ты услышал. Решай сам. А я в Никольский собор пойду.

– Может, перекусишь?

– Пост! – рыкнул монах.

Ему бы с таким басом в хоре церковном петь, а не по дорогам грязь месить.

Монах поклонился, осенил меня крестом и вышел. Федька проводил его до ворот. Я вышел на крыльцо:

– Федя, запрягай!

– Куда ж тут ехать? Коня только запаришь!

– Я недалеко.

Федька пошел на конюшню, я же стал собираться в Спасо-Прилуцкий монастырь. Оделся скромно, в темное, однако же саблю к поясу прицепил и пистолет за ремень сунул.

В городе улицы были частично вымощены дубовыми плашками, потому ехать по ним мне не составило труда, а вот как только я выехал за городские ворота, так и остановился в задумчивости. На дороге была грязь – жидкая, перемешанная множеством ног и копыт тех бедолаг, которым попасть в город нужно было просто позарез.

Стражник от городских ворот, видя мою нерешительность, посоветовал: