Военторг. Министерство наживы - стр. 17
Подходить к нему и заговаривать Ларин не спешил, тот вполне мог оказаться одним из тех, кому было выгодно представить смерть старпома как последствие кораблекрушения. Осторожно переговорив с одним из подвыпивших дальних родственников Медведкина, Лора выяснила, что этот мужчина – вроде давний приятель покойного, когда-то вместе проходили практику на флоте, потом переписывались, временами встречались. Зовут его Виктор Соболев, звание кап-лей, сейчас в отставке. Во всяком случае, он сам так отрекомендовался родственникам.
– Сказать можно все, что угодно, – справедливо ответил Лоре, узнав эту информацию, Ларин. – Надо будет для дела, я могу и советником римского папы назваться.
– А я римской мамой, – согласилась Лора.
Наконец на улице показался катафалк-микроавтобус. Гроб сопровождали двое флотских офицеров, явно не строевых, а «паркетных». Ларин близко не подходил, наблюдал за всем со стороны. Сопровождающие дали на подпись дочери покойного документы. И тут произошел неприятный инцидент.
– Почему он в цинковом гробу? – шагнув к катафалку, заявил кап-лей Соболев.
Один из флотских посмотрел на кап-лея, прищурившись.
– На него не стоит смотреть родственникам.
– Я требую открыть.
– Кто вы такой?
Оба флотских уже стояли плечо к плечу.
– Я его давний друг. И у меня есть подозрения насчет причин гибели Николая.
– Друг – юридически это никто, – прозвучало в ответ. – Такие вещи решают только родственники.
Сказав это, флотский тут же отошел к сестре и дочери, стал с ними шептаться. До острого слуха Ларина долетали обрывки разговора. Флотский напоминал о том, что со времени смерти прошло много времени, к тому же производилось вскрытие. Напоминал о том, что похороны проходят за счет Министерства обороны, а еще, от этого же ведомства, уже оказана материальная помощь. Потому и ответ ближайших родственников был однозначен. Мол, гроб вскрывать не стоит.
– Не по-христиански это, тревожить мертвого, – сказала сестра покойного, и все сельчане вместе с дочерью, практически не помнившей отца, с осуждением посмотрели на Соболева.
Кап-лей вроде смирился, больше ничего не требовал. После недолгого совещания решили поставить гроб с телом старпома не в доме, а в кладбищенской часовне, чтобы потом, с утра, когда приедет священник, сразу же отпеть его и предать земле рядом с могилами его отца и матери.
Один из флотских куда-то позвонил. Вскоре прибыл участковый полицейский, они пошептались, и только тогда катафалк вместе с флотскими покатил в направлении к железнодорожной станции.
– Ты посмотри, как этот лейтенантик-участковый старается делать вид, будто просто приехал на похороны. На самом деле его приставили смотреть за кап-леем, чтобы чего не учудил. Все-таки мы не зря приехали, – сказала Лора. – Смотри, смотри. Вон, участковый пошел на кладбище часовню проверять.
Стемнело. Ярко горел свет в доме Медведкиных, из открытого окна долетали голоса подвыпивших участников похорон, кто-то даже попробовал затянуть песню. Но его быстро призвали к порядку. Кап-лей вышел на крыльцо, осмотрелся, юркнул в сарай и вскоре вышел оттуда, прикрывая что-то полой куртки. Скрипнула калитка, и Соболев, держась поближе к заборам, двинулся к кладбищу.
– И мы следом, – шепнула Лора. – Только не засветись. Парень-то умелый, спецназовец.