Военные будни, часть 2 - стр. 22
Эта ночь, такая же короткая, как и предыдущие, ничем не запомнилась старшине Баранову и выспался он в этот раз полноценно. Проснулся опять сам ровно в шесть часов. Глаза сами открылись, и сон ушел, будто организм отдохнувший прогнал сонливость в одно мгновение. Прислушавшись к своим ощущениям, старшина с удовлетворением отметил, что порез ведет себя вполне прилично. Чешется местами, как при выздоровлении положено, а остальной уже проголодался и направлял мысли в этом направлении.
– Подъем,– известил спящих бойцов старшина, встав и направившись к спуску. Рядовой Иванов и сержант Черпак, зашевелились, шурша сеном и, старшина подбодрил их очередной командой.– Выходи строиться на зарядку. Форма одежды – раз. Часы, трусы, противогаз.
Во дворе старшину встретил улыбающийся Сафронов, сидящий на скамейке у баньки, с котом на коленях.
– Доброе утро, Алексей Павлович. Как спалось на новом месте? Как самочувствие?– поприветствовал он начальство.
– Твоими молитвами,– отшутился старшина.
– Моими? Да я и не знаю ни одной,– засмущался Сафронов.
– Это как же так? Крест носишь, а ни одной молитвы не знаешь? Даже "Отче наш"?
– И её. Кроме "Господи помилуй", ничего в голову не приходит. А вы много их наизусть знаете?– с надеждой жаждущего, взглянул Степан на старшину.
– Ну, пару тройку знаю. "Отче наш", само собой, Господню молитву, Честному кресту, Богородице дева Радуйся, ну и еще несколько,– перечислил старшина.
– А записать можете? Я бы заучил, товарищ старшина. У меня всегда память была хорошей. Я в школе рабочей молодежи когда учился, то все стишки на память легко запоминал и сейчас все помню. Вот, например Маяковского.– "Я волком бы выгрыз бюрократизм. Манда ты, почтения нет. К любым чертям с матерями катись…– начал Сафронов декламацию, но старшина его перебил:
– Кто там у Маяковского Манда, который потом к чертям с матерями катись?
– Бюрократизм. Ну, чиновник такой,– махнул пренебрежительно рукой Сафронов,– запишите?
– Уговорил. Пока "Отче наш". Когда ее вызубришь, тогда следующую получишь.
– Вот спасибо, вот выручили. А то верно ведь, крест есть, а как с Богом разговаривать не знаю,– заулыбался Степан.
– С Богом ты можешь не обязательно по молитвам писаным общаться. Свою сугубую можешь молитву творить. От сердца если, то Он услышит и воздаст,– старшине было чудно ощущать себя наставником в христианстве. Впервые в жизни ему пришлось в такой ситуации оказаться, и чувствовал он себя при этом несколько неловко. Так будто теперь отвечает перед кем-то за этого человека и, боясь сказать, что-то не правильно.
– А если я не так ляпну что? Если разгневается Господь за сугубость эту? Давайте лучше проверенные людьми. От себя я подумаю,– рассудил тем временем Сафронов, не ведая, что разогнал и сомнения старшины по поводу своих способностй наставнических.
–"Господи, на все Воля Твоя",– подумал он и переложил ответственность со своих плеч слабых, человеческих, на Божьи – все сносящие. А вслух все же сказал:
– Господь не гневается из-за слов, сказанных. Он в сердце смотрит. Сердцевидцем Его называют еще. Ты и попросить не успеешь, а Он уже по сердцу поймет каков ты и что нужно тебе прежде всего. По сердцу и получать будешь, Степан.
– А молитвы тогда зачем, если Он такой сердцевидец?– наморщил лоб Степан.