Военные будни, часть 2 - стр. 11
Старшина взглянул на свои наручные часы и не поверил глазам, они показывали десять часов:
– Ничего себе пару часиков покемарил. Все пять получается,– попенял он сам себя и попытался сесть, охнув при этом от резкой боли и рухнув обратно. Шок закончился и, теперь ощущение было такое, будто вчера его не полоснули слегка ножом, а разрубили пополам шашкой. Полежав минут пять и, оклемавшись, старшина повторил попытку, стараясь не потревожить бинты и вцепившись руками в ткань плащ-палатки. С трудом ему удалось сесть, почти уперевшись в наброшенную на распорки еще одну и когда голова кружиться перестала, дернул ее, срывая с жиденьких кольев. Открывшаяся перед ним картинка старшине не понравилась своим безлюдьем и он, скрипя зубами от боли, покрутил головой, убеждаясь, что сидит в лесу один и, никого рядом больше нет.
– Бросили и ушли?– спросил сам себя старшина и хмыкнул недоверчиво в ответ:
– Эй,– крикнул он.– Есть кто?– ответом ему было молчание и старшина, незатейливо выматерившись, дотянулся до корявой ветки и с ее помощью поднялся на ноги. Солнце склонялось к горизонту и совсем не в той стороне – на западе:
– Это сколько же я тогда проспал? Весь день выходит и к ночи дело,– старшина попробовал сделать первый шаг, опираясь на корявый посох и это ему удалось, наполнив сердце радостью. И тут он увидел лежащие на земле велосипеды. Все четыре. "Пешком что ли ушли, мать иху?"– пришла в голову мысль нелепая, которую он тут же отмел. "А где их носит тогда и всех сразу?"– пришла в голову мысль, более разумная и старшина поковылял к велосипедам, лежащим в травке, на краю этой облюбованной ими вчера проплешины.
– Проснулись, товарищ старшина?– услышал он голос Иванова у себя за спиной и, повернув к нему слегка корпус, остальное добрал экономно шеей, чтобы взглянуть.
– Что за бардак?– задал он сразу вопрос, возмущенно.– Где вы шляетесь? Мать вашу.
– Здесь все, рядом – в двух шагах. Потревожить разговорами опасались, ну и отошли слегка. Караулим по очереди здесь. Сейчас моя очередь,– доложил Иванов и крикнул радостно:
– Мужики, старшина оклемался и матерится уже,– появившиеся Сафронов с Черпаком, дружно поздоровались и, старшине стало совестно, что он о них подумал плохо.
– Кушать хотите? Мы супешник такой вкуснющий сварганили из копчатины, пальчики оближете,– тем временем проявлял заботу Иванов и старшина, почувствовав зверский голод, кивнул.
– Порядок. Раз есть хотите, значит, на поправку дело,– тоном бывалого человека констатировал Черпак, подставляя старшине свое плече.– Давайте, Алексей Павлович, хватайтесь, мы вас мигом доставим,– и не успел старшина рот раскрыть, чтобы отказаться, как с другой стороны его подхватил Сафронов и через минуту уже парни опускали его на соседней полянке у костерка на лежанку из, все того же лапника и прикрытого все той же тканью защитного цвета.
– Да належался я уже, все бока болят,– отказался старшина прилечь и тут же ему соорудили вполне приличное кресло из пары коряг и все того же лапника, застелив его шинелью.
– Орлы,– вынужден был признать старшина, и спросил, принимая из рук Сафронова котелок с супом: – Почему не разбудили?
– Так это…– Иванов взглянул на него виновато.– Не смогли сначала, а потом решили, что пусть спится, сколько влезет, раз такое дело. А Черпак сказал, что сон вообще лучшее лекарство после спирта. Вот и…