Военное искусство Александра Великого - стр. 31

Xотя убийство Клита[58] не похоже на убийство Пармениона, причина его та же – неприятие македонянами персидской политики Александра. Это случилось в Мараканде (Самарканд) в Согдиане на пиру, на который Александр позвал Клита, Птолемея, Пердикку и других своих гетайров. Речь зашла о храбрости, и чтобы польстить Александру, некоторые из присутствовавших стали сравнивать его с Гераклом и восхвалять его подвиги, сопоставляя их с подвигами его отца. Клит, который был старым воином Филиппа и сердился на Александра за то, что тот перенял персидские обычаи, раздраженно отвечал, что деяния Александра едва ли вызывают доверие у македонцев, и напомнил ему об убийствах Аттала и Пармениона. Александр в ярости вскочил на ноги и стал звать своих охранников, но те, что находились рядом с ним, удержали его от нападения на Клита. Тем временем Птолемей постарался вывести Клита из помещения, но через минуту он вырвался из рук тех, кто его удерживал, и поспешил назад. Увидев его, Александр, уже не владея собой, выхватил пику из рук охранника и с криком «Ну и отправляйся теперь к Филиппу, Пармениону и Аталлу!» проткнул его насквозь. Затем, осознав ужас содеянного, – ведь он убил человека, который спас его жизнь в битве при Гранике, брата своей няни Ланики, – он бросился на свое ложе и три дня лежал недвижно, отказываясь от воды и пищи.

Единственным оправданием может служить то обстоятельство, что оба они были пьяны. Это единственный случай, когда Александр описан напившимся и потерявшим контроль над собой. О его раскаянии Арриан пишет: «Я полагаю, Александр заслуживает похвалы – за то, что он не имел злого умысла, или, еще того хуже, не стал защищать и оправдывать свой поступок, но признавал, что совершил преступление, поскольку он только человек (и поэтому может заблуждаться) (Арриан. IV). А в своей «Апологии ошибок Александра» он пишет: Как бы то ни было, я убежден, что Александр единственный из всех древних царей, который по высоте натуры признавал совершенные им ошибки».

Хотя третье злодеяние, вменяемое Александру, не похоже на первые два, причины его опять-таки лежат в его проперсидской политике. В 327 г. до н. э. в Бактрах, чтобы укрепить свою политику, он решил ввести практику проскинезы. Это был старинный восточный обычай, выражавший чувство глубокого почтения, которое нижестоящий испытывал к господину, ничего общего не имевший с поклонением божеству. Однако греки и македонцы именно так его и воспринимали и поэтому рассматривали его как унижение достоинства и как рабский обычай[59]. Кажется, Александр ожидал, что Каллисфен поддержит его в этом начинании, поскольку он всегда льстил Александру, заявляя, что тот является сыном Зевса, а описывая приход армии Александра к морскому побережью у подножия горы Климакс в Ликии, дошел до того, что утверждал, будто волны простирались пред ним ниц, как если бы он был богом. Но когда на пиру был введен ритуал проскинезы, Каллисфен этому воспротивился, очевидно чтобы сохранить лицо перед македонянами. Он заметил Александру, что «следует различать почтение, оказываемое ему греками и македонянами, и почтение его персидских подданных» (Арриан. IV). Это вызвало такой гнев Александра, что он отказал Каллисфену в обычном поцелуе, на что Каллисфен ответил: «Что ж, я удалюсь, обеднев на один поцелуй!» (Плутарх. Александр. Арриан. IV)