Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942 - стр. 28
Командование Западного особого военного округа ограничивалось только докладами в Москву о надвигающейся опасности, хотя имело возможность принять многие неотложные меры по повышению боевой готовности вверенных им войск. Но этого не произошло. В военном округе под давлением сверху было приостановлено выполнение некоторых, отданных ранее приказаний: запрещалось начавшееся минирование на опасных участках обороны, у бойцов сд отбирались боеприпасы и сдавались на гарнизонные склады. Генерал-майор А.А. Коробков хотел поднять по боевой тревоге 42-ю сд, находившуюся в Брестской крепости, но генерал Д.Г. Павлов не разрешил. А в штаб командующего 10-й армией генерал-майора И.Г. Голубева поступил из округа приказ: ждать распоряжений. Примерно в 1 час ночи 22 июня Павлов позвонил по ВЧ и приказал привести войска в полную боевую готовность, заявив, что приказ полностью сообщит шифром. Около 3 часов ночи все средства связи были нарушены. К 10–11 часам утра шифровка, подписанная Д.Г. Павловым, А.Я. Фоминых и В.Е. Климовским, была получена, но в ней говорилось, что необходимо привести войска в боевую готовность, не поддаваться на провокации и границу не переходить. А к этому времени войска противника уже углубились на нашу территорию местами на 5-10 км.
Следует отметить, что части и соединения Западного Особого военного округа, предназначенные для непосредственного прикрытия границы, так и не получили распоряжения немедленно приступить к выполнению боевой задачи – прикрытию границы. Кодовый сигнал «Гроза» запоздал. В штабах 3-й и 4-й армий успели только дать войскам некоторые распоряжения о его выполнении, а командование 10-й армии не сделало и этого.
О поведении других высших военных чинов в эти критические дни в исторической литературе и архивах встречаются противоречивые оценки. Так, в сборнике «Великая отечественная катастрофа. 1941 год. Причины трагедии» указывается, что 21 июня командующий Прибалтийским военным округом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов предупредил войска о возможном нападении Германии и приказал вывести части из военных городков в ближайшие леса, привести их в боевую готовность. Причем механизированным частям собираться на одном направлении запрещалось, чтобы не попасть под бомбардировку на марше[86].
В других источниках, наоборот, отмечается беспечность Кузнецова и члена Военного совета Диброва, культивировавших благодушные настроения: «Немец не нападет, и нечего приводить части в боевую готовность», «Хотя Германия и фашистская страна, но момент, когда она может начать войну против СССР, еще не назрел, и просто у нас от страха расширяются зрачки». Будучи в 125 сд, Дибров дал распоряжение разминировать поля и отобрать у бойцов боевые патроны, оставить их только у постовых и караульных, мотивируя это тем, что может получиться провокация со стороны красноармейцев. Начальник ОПП 125 сд Левченко показал: «Я доложил, что, по полученным сведениям от начальника разведотдела Кукренко, на нашем участке немцы сосредоточили 8 дивизий и эвакуировали семьи из городов Тильзита и Клайпеды… Диброву было доложено, что нами приняты меры на случай начала военных действий, а именно минированы мосты, некоторые дороги и личному составу дивизии выданы боеприпасы. Дибров на это заявил, что мы не трусы и паникеры, и здесь же приказал никого из семей начальствующего состава не эвакуировать. 21 июня 1941 г. вечером мосты и дороги разминированы и боеприпасы отобраны…». А в ночь на 22 июня 1941 г. командование армий вообще получило приказ от начальника штаба ПрибОВО на отвод войск от границы