Водоворот судьбы. Платон и Дарья - стр. 22
– Ваше величество, как вы теперь будете жить? – тихо спросил полковник.
– Все так быстро произошло, что я даже не знаю, что делать. У меня сегодня сердце не на месте. Я испытываю такое чувство, будто меня кто-то исподтишка уколол шилом прямо в сердце, – растерянно проговорил Романов. – Скорее всего мы уедем всей семьей в Крым или в Костромскую губернию.
– Ваше величество, вам надо лучше отправиться за границу, – посоветовал Мордвинов.
– Ни за что! – голос императора дрогнул, его лицо искривилось в мучительных муках. – Я слишком люблю Россию.
– Как бы чего не случилось, ваше величество!
Душа бывшего царя наполнилась такой изнуряющей тоской, как будто на его сердце положили кусок льда. А в потемневших от горя глазах застыло столько неизбывной горькой муки, что на него было больно смотреть. Романов всегда спокойный и ничем невозмутимый, был страшно утомлен и бледен. После длительного напряжения Ники чувствовал во всем теле смертельную усталость.
– Вам надо отдохнуть, ваше величество, а то на вас совсем лица нет.
– Не могу быть спокойным, душа болит за страну и семью, – с сокрушенным сердцем и со слезами на глазах промолвил Романов. – Лишь бы они не довели ситуацию до гражданской войны. Я чувствую, что это добром не кончится. Дорого обойдется нашей стране предательство генералов и чиновников.
– Ваше величество, крепитесь!
– Они сильно заблуждаются, посчитав меня помехой на пути к своему счастью. Но когда они поймут это, будет уже слишком поздно.
– Это-правда, ваше величество!
– Я исполнял свой долг так, как мне позволяла моя совесть, моя честь и мое умение, и я никогда умышленно не уклонялся от исполнения своих служебных обязанностей, – с невольной обидой сказал Ники. – Я за свою правду готов голову на плаху положить.
– Все верно, ваше величество.
Надышавшись свежим морозным воздухом, бывший царь с полковником вернулись в вагон, и там Романов ощутив в душе неимоверную тяжесть, припав к плечу флигель-адъютанта Мордвинова, безутешно разрыдался. Ники не смог совладать со своими чувствами. Его напряженные нервы не выдержали. Переживания последних дней оставили глубокий след в его израненной душе. Он понял, что вне власти для него не будет нормальной жизни. Оставшись в одиночестве Романов, как подстреленная птица опустился в кресло и, приложив скорбное лицо к ладоням, снова горько расплакался. Его беспокойство с каждой минутой стало возрастать, а мысли становиться все мрачнее и мрачнее. Было уже совсем поздно, когда Ники, глубоко вздохнув, затих.
На станции Дно Романов острее всего ощутил свое одиночество и свою нескладно сложившуюся жизнь. Ночью, тяжело переживая свою отставку, Ники мучительно пытался осмыслить все, что произошло с ним, но мысли упрямо скакали как бешеные кони, ни на чем не останавливаясь. А потом вдруг в его мыслях явственно появился его дед Александр II в окровавленных бинтах, раненый после покушения. Это произошло первого марта одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Тогда его дед возвращался в Зимний дворец через Екатерининский канал и, поджидающий царскую карету на набережной террорист кинул бомбу, но Александр II после взрыва каким-то чудом не пострадал. Карета, проскочив несколько метров вперед, по приказу государя остановилась. В это время оставшийся незамеченным царской охраной террорист бросил еще одну бомбу. После второго взрыва несколько человек ранило и убило, а Александру II оторвало ноги. Императора в тяжелом состоянии доставили во дворец, где он в присутствии Ники умер. Это происшествие глубоко потрясло Ники и запомнилось до конца жизни.