Водители фрегатов - стр. 13
Кук послал в трюм плотника. Он опасался, нет ли в днище сквозной пробоины. Плотник вернулся с побледневшим лицом и сказал:
– Сэр, там вода!
«Началось!» – подумали моряки, но никто не произнес ни слова.
Кук сам спустился в трюм. Ящики и пустые бочонки плавали в черной воде, медленно, почти незримо, подымаясь.
– К помпам! – крикнул Кук и ушел в свою каюту.
Заскрипели две помпы, выливая в море мутные струи. Матросы разделились на три команды, которые качали воду поочередно.
Пришел долгожданный дневной прилив, но не принес освобождения. Он оказался слабее ночного и только слегка приподнял корму судна.
В шесть часов уровень воды в трюме снова начал подыматься, и пришлось поставить третью помпу. Четвертая помпа, запасная, оказалась испорченной. Кук приказал выбросить ее за борт.
Моряки были измучены. Команды, работавшие у помп, принуждены были меняться каждые семь минут. Офицеры становились на место падавших от утомления матросов и работали наравне со всеми. Никто не роптал. Каждый чувствовал, что от этого мучительного труда зависит его собственное спасение.
Когда стемнело, к Куку подошел Бэнкс.
– Вы надеетесь сняться со скалы? – спросил он.
– Надеюсь, – ответил Кук. – Ночью прилив будет очень высок.
– Австралийский берег находится в восьми милях от нас, – сказал Бэнкс. – Сможет ли «Усердие» добраться до него с такой огромной пробоиной в днище? Сейчас скала затыкает дыру, как пробка, но когда мы освободимся…
Кук молчал.
– В шлюпках поместится не больше половины команды, – продолжал Бэнкс. – Остальные обречены на гибель. Что мы будем делать?
– Что мы будем делать? – переспросил Кук. – Вы да я? Мы останемся на корабле.
Но Кук знал, что это не выход из положения. Матросам тоже не поместиться на шлюпках.
А что ожидает тех, кому удастся добраться до австралийского берега? Одинокая жизнь вдали от родины и близких. Впрочем, будь что будет. А пока надо работать.
Кук подошел к помпе, расстегнул ворот рубашки и стал вместе с изнемогавшими матросами выкачивать воду. Теперь команды менялись уже каждые пять минут. И когда приходила смена, кончившие работать падали от усталости и лежали, не двигаясь, пока снова не наступала их очередь.
Начался прилив. Уровень воды достиг уже высшей точки дневного прилива и все еще продолжал подыматься. Все шлюпки были спущены на воду и привязаны канатами к корме корабля, чтобы попытаться стянуть его со скалы.
Вода подымалась все медленнее и медленнее. Корабль зашевелился и стал оживать.
Ура! Палуба выровнялась, «Усердие» плавно закачалось на волнах.
Все весла шлюпок с плеском опустились в воду. Канаты натянулись, и корабль, пятясь задом, слез со скалы. Теперь под ним глубина. Они свободны!
Мигом были поставлены все паруса. Но ветра почти не было, и гигантские полотнища повисли, как мешки, чуть-чуть колыхаясь. Корабль медленно пошел к берегу.
Первые десять минут моряки были в восторге. Они радостно обнимали друг друга. Даже помпы застучали веселее. Но вскоре стали замечать, что корабль как-то странно осел, что с палубы поверхность моря уже не кажется такой далекой, как раньше, и, заглянув в трюм, поняли безвыходность своего положения.
– Сэр, – сказал доктор Монкгауз, подходя к Куку, – через четверть часа вода начнет заливать каюты.
– Я это знаю сам, – ответил Кук.