Во власти Паука - стр. 7
— Добрый вечер, Павел Степанович, присаживайтесь, я уже все подала.
— Добрый, Сусанна Ашотовна, чем кормить будешь?
— Белок и клетчатка, как приказывали, Павел Степанович. Я
Я про себя усмехнулся, как-же… тебе прикажешь, женщина… все равно все по-своему сделает.
— Угу… ну показывайте, что там у нас за белок?
— Вай… белок, такой… что пальчики оближешь. — она открывает блюдо, а в нем лежит два мясных шара, каждый размером с грейпфрут. Я долго всматривался и спросил, пока она суетилась.
— Что это?
— Что? А это, Павел Степанович… — это кюфта.
— Та-ак… снова национальное?
— Вай… ну конечно… это же кюфта, очень полезно и вкусно.
— Сусанна Ашотовна…
— Это говядина, взбитая дважды, как пух… да вы попробуйте, Павел Степанович, будете меня еще просить, чтобы такое часто готовила — это чистый белок, плюс специи.
— Хорошо, Сусанна… но если не понравится, лишу премии.
— А если понравится, удвоишь? — и улыбается, совсем распоясалась. Разрезаю ножом один шар… очень мягко режется.
— Нет… все равно премии тебе не видать. — продолжаю говорить, обращаясь к ней.
— Почему?
— А потому, что ты ослушалась… ты ведь знаешь, что я этого не люблю. Забыла, кто тебе зарплату платит? — сказал и один кусочек отправил в рот, ммм… черт возьми… реально очень вкусно, тает во рту.
— Помню, конечно, Павел Степанович. Пойду на кухню сварю кофе. Лена подаст, как Вы закончите ужинать.
Пока она не покинула террасу, сказал вдогонку:
— Завтра мне на ужин чтоб тоже самое приготовила.
Развернулась, поправила платок на голове, разводя руки в стороны, сказала:
— Нет, ну, кто поймет этих мужчин… вот поэтому, за Вас никто замуж и не идет…
— Уволю… ты слишком разговорчивая стала. — пробасил я. Моя повариха поняла, что тучи сгущаются над ней и быстро ушла. Дома я, конечно, хочу видеть домашнюю обстановку, но когда перебарщивают, могу и наказать, финансово конечно. Теперь моя повариха долго не высунет нос из кухни. Если я сказал, значит, все должны понять с первого раза…
Помощница Сусанны Лена подала мне кофе. После ужина я люблю посидеть за чашечкой крепкого с горьковатым привкусом кофе, как раз мне еще за ноутбуком работать, так что все равно долго еще не спать…
Утром проснулся раньше, чем обычно. Мама приснилась. Я не суеверный и во всякое такое не верю, но мама мне почти не снится, я и не помню, когда последний раз со дня ее кончины она мне снилась. Сильно болела, когда я сидел, не дождалась меня… умерла…
Я размял травмированное плечо, и пошел в зал. Вначале дорожка и всякое такое, потом бассейн, с утра очень хорошо для работы сосудов.
Пока работал на дорожке, вспоминал время, что перевернуло меня с ног на голову. Это невозможно забыть. Как можно забыть то, как тебя двадцатилетнего ломали зеки, просто забивали, приходилось выживать. Боялся ночью спать, думал, прирежут, оборонялся, как мог. Но что я мог сделать… Если бы меня, как-то не заметил один авторитет, которого перевели к нам на зону, неизвестно, что со мной стало бы. У зеков свои устои, а тут я дерзкий и не склоняю голову, ну вот и ломали, как могли и как хотели. Звали авторитета Хруст, он присматривался ко мне, а потом сделал так, чтобы меня перевели в его барак. С того дня меня не трогали, но ничего бесследно не проходит. Сказываются побои, бывает, крутит плечо из-за перелома. Будь хоть у тебя вагон денег, здоровье не купишь… разве, что частично.