Во власти мужа - стр. 11

Этот безумец начинает петь во все горло незнакомую мне песню на исковерканном французском, ужасно фальшивя и наводя на меня панику.

— Сейчас же замолчи, –  мне смешно и неспокойно одновременно, я озираюсь по сторонам, но в кромешной тьме ничего не видно.  – Если соседи или родители услышат, мне не жить. И тебе кстати тоже.

— Напугала. Перестану, если спустишься и поцелуешь меня, – Богдан проводит пальцем по губам. Щеки мгновенно вспыхивают.

— Нет. Даже не надейся. Пока, – специально решаю подразнить его и начинаю медленно закрывать окно.

Ловким движением Богдан останавливает мои манипуляции и, ухватившись за карниз, начинает залезать в окно. Я прикрываю рот, из которого вырывается протестующее восклицание.  Богдану понадобились секунды, чтобы пробраться ко мне в комнату и заставить отвечать за свои слова.

— Повтори еще раз.

Сейчас он сидит на подоконнике и прижимает меня к своему промокшему телу, испытывая взглядом.  От волнения я вцепляюсь в ткань его мокрой футболки и закусываю губу.

—  Я хотела сказать, что … – отвожу взгляд, придумывая на ходу оправдание.

— Что хочешь поцеловать. Сильно и страстно.

Я сглатываю.

— Может быть, – шепчу, смотря на его красивые губы, которые приоткрыты и расслаблены.

— Так скажи.

— Не хочу говорить… – завожу пальцы в его отросшие мокрые волосы и тянусь к нему. – Хочу сделать это.

Когда прижимаюсь к его груди своим телом, пижама моментально становится сырой. Но это так неважно…  Жаждущие близости губы сливаются в поцелуе, я полностью отдаюсь процессу, пытаясь вкусить всю его сладость.

— Я люблю тебя, Богдан.

Его руки, желая тесных объятий, проникают под майку, изучая мою нежную кожу.

— Ты моя девочка, – шепчет на ухо, согревая меня поцелуями.

— Весь мокрый… – мои руки спешно начинают снимать с него футболку.

— Ты уверенна?

— Иначе ты заболеешь, – поясняю, хотя прекрасно понимаю, о чем спрашивает меня Богдан. В его взгляде, как и в моем, читается желание.

— Тебя беспокоит только это?

— В остальном я абсолютно уверена.

— Понял.

Наша одежда мокрыми тряпками валяется на полу. Мы лежим в кровати под одеялом и греем друг друга своей любовью.

Я устраиваюсь головой на его груди и ласково вожу по ней пальцами, вырисовывая замысловатые узоры. Богдан одной рукой обнимает меня, а другой играет с моими волосами. Сейчас мы молчим, обмениваясь чувствами через язык прикосновений, и наслаждаемся моментом.

Если бы не тишина, в которой мы пребывали, я бы не услышала осторожных шагов за дверью моей комнаты.

— Прячься под одеяло, – паникую.

— Зачем?

— Быстрее! – я чуть ли не силком накрываю его одеялом и замираю в ожидании.

Так и есть, кто-то из родителей проснулся. Дверь в комнату тихонько открывается, и из-под полуприкрытых глаз вижу маму, освещающую себе путь ночником.

— Что такое, мам? – изображаю сонный голос.

— Я услышала шум.

Мамин ночник освещает небольшое пространство возле нее… Главное, чтобы не подошла слишком близко, иначе вляпается в мокрую одежду и заметит внушительный бугор под одеялом. А если это случится, то… То все. Таши Тереховой больше не будет на этом свете.

— Видимо, соседи… – озадаченно говорит мама. – А почему у тебя окно открыто?

— Я… проветривала, – вру и краснею. Слава Богу, в комнате темно.

Пока мама закрывает окно и поправляет шторы, чувствую, как губы Богдана начинают целовать мой живот… Именно в том месте, где мне щекотно.