Внутренняя линия - стр. 13
Згурский чуть заметно улыбнулся.
– Расскажи, как дело было, – продолжил князь.
– Под вечер прискакал я сюда, спросил себе горницу отдельную, коней накормить да почистить, обед самый наилучший… Когда до монет дошло – открыл ларец, а там поверху серебряные рубли, да талеры. Трактирщик как глянул, так сразу добрым стал. Как Варрава говорит, «хошь до болячки прикладай». Правда, горницы свободной у него не сыскалось, так предложил мне в бане заночевать – там, мол, к предбаннику настоящие хоромы пристроены.
– Ну ты, ясно дело, согласился…
– Как не согласиться? Я еще до того, как в трактир заехал, место это кругом обошел. К заднему двору от леса тропка ведет – к баньке можно незамеченным добраться и уйти тихо… Трапезу мне хозяин щедрую выставил, тут жаловаться грех. Правда, в вино зелья сонного подмешал, ну так я ж его не упредил, что вина не пью… А как я, вроде бы захмелел, чуть заполночь, слышу – шорох. Глянь – лучик света пробивается, да щеколда тихо-тихо так ножом подымается. Я на лавке сел, ларец открыл, а там под монетами – восемь пистолей заряженных. Дальше что рассказывать? Как дверь открылась, монеты на пол сыпанул. Разбойнички – кто стоять остался, кто за деньгами кинулся. Я пальнул, потом за саблю схватился, а там и Варрава подоспел.
– Экий хват! – довольно заметил Пожарский. – Немалую шайку взяли! Проси себе награды.
Взгляд Францишека Згурского стал пристально испытывающим:
– И что спрошу – исполнишь?
– Мономашьего венца не обещаю, однако ж…
– Венец мне без надобности. Отпусти, князь, домой на три месяца.
– А на что тебе домой? Или тебе здесь плохо?
– Меня король Владислав не просто так в Московию с посланием к царю Михаилу направил. Он меня на верную смерть отослал.
– Вот те, на! Или ему этакие молодцы не нужны?
– Пожелал зазнобу мою, невесту, замуж выдать. За тем и спровадил меня на гибель неминучую. Невеста поклялась год с половиной ждать, замуж не идти – время скоро истекает, медлить нельзя.
– Так ведь там порешат тебя.
– Может, и порешат. Может, и нет… Как выйдет. Пред тобой я чист, пред королем Владиславом – также. Я его волю до конца исполнил. Он мне наказал оставаться при царе Михаиле и быть ему послушным – так оно и сталось.
– Да… неправое дело, кривда злая… Что ж, отпускаю, езжай. Но только вернешься ли?
– Слово даю – вернусь. Коли через три месяца не будет, то, стало быть, убили меня. Тогда не обессудь, князь.
– Верю тебе. Езжай, – Пожарский вздохнул и погладил бороду. – Хотя стой. Спросить хочу. Ты часом не знаешь, что ж такого-разэтакого в королевском послании было, что Михаил тебя вдруг повесить вознамерился?
– Знаю. Родич мой – королевский секретарь. Он мне и поведал про то, что король Владислав каверзу задумал. И о письме рассказал. Владислав царю Михаилу слал привет свой и на царство благословение. Новый русский царь при нем прежде бестужно жил и жалован был немало. Вот король ему и отписал: мол, зла и обид я на тебя не держу, ибо ведаю, что московиты инородца да иноверца на троне не признают. Но ежели Михаил, как и прежде, Владиславу на верность присягнет, то быть меж ними империуму. И станет Михаил королю Владиславу первым другом и помощником. Нынче вон шведы под Новгородом и Псковом царю досаждают, ну а коли примет Михаил царство из рук короля Владислава, то заедино против шведов пойдут. А так как шведские земли по закону тоже королю Владиславу подвластны быть должны, то когда поход сей победой завершится, империум новый превыше всех иных европейских держав будет.