Внутренний огонь. Как не терять интерес и двигаться вперёд - стр. 8
Восстанавливая вкус, человек постепенно выстраивает новое отношение к собственному «надо» и «хочу». Это отношение перестаёт быть войной. Оно становится танцем, в котором «надо» берёт на себя структуру, а «хочу» приносит музыку. В хорошие дни музыка звучит громко, и структура только помогает ей быть услышанной. В трудные дни музыка слышна приглушённо, и тогда структура защищает внутренний огонь от случайного ветра. Такой союз создаёт чувство надёжности: я могу быть не в лучшей форме, но моё участие в собственной жизни не отменяется. Когда пропадает черно-белое мышление о том, что либо «гореть», либо «ничего не делать», появляется пространство для устойчивого горения, в котором есть тёплые тлеющие угли и есть яркие языки пламени, и всё это вместе и есть живой огонь.
Симптомы выгорания, если их не замечать, умеют маскироваться под черты характера. Раньше человек был чутким к деталям, теперь его называют придирчивым. Раньше он был принципиален, теперь кажется, что он стал холодным. Раньше он хорошо держал удар, теперь он отстраняется. Эти ярлыки дешевле, чем внимание к тому, что происходит внутри. Но ни один ярлык не объясняет, почему в выходной день человек боится тишины, потому что в тишине слышно, как пусто; почему он тянется к экрану не для информации, а чтобы глушить непрожитое; почему его тело словно стало чужим, а дыхание – коротким. Там, где внимание заменяют ярлыки, огонь лишают ухода. Там, где вместо ярлыков выбирают любопытство, огонь начинает пошёптывать ответы. И эти ответы редко пафосные. Они звучат спокойно, как указание на простые несоответствия: здесь я говорю «да», когда хочу «нет», здесь я отказываюсь от помощи, потому что не хочу быть «в тягость», здесь я всегда беру на себя больше, чем могу, чтобы соответствовать собственному мифу о незаменимости.
С восстановлением вкуса тесно связана способность возвращать живую речь. Не в смысле риторики, а в смысле слов, которые не лгут. Когда человек говорит «я не справляюсь» и его слышат, исчезает необходимость доказывать свою ценность бесконечным перенапряжением. Когда он говорит «мне страшно», у страха уменьшаются размеры. Когда он говорит «мне больно», открывается возможность утешить, а не только требовать. Внутренний диалог тоже нуждается в оживлении. Сколько решений рушится о тихий рефрен «ничего не выйдет» и «кому это нужно», который звучит так давно, что кажется частью характера. Замена этого рефрена на честные, но поддерживающие формулировки – не магия, а тренировочное действие. Когда внутренний голос перестаёт унижать и начинает помогать, интерес возвращается, потому что больше не приходится тратить силы на защиту от самого себя.
В этот момент становится важным бережно относиться к тем немногим искрам, которые уже есть. Не требовать от них фейерверка, не использовать их как повод снова превратить себя в машину. Искры любят защиту и постоянство. Для кого-то это будет ранний час тишины до чужих требований. Для кого-то – отдельная тетрадь, где можно писать без цензора. Для кого-то – короткая прогулка, которая закрепляет идею, что тело – союзник, а не только инструмент. Для кого-то – выполнение одного дела полностью, чтобы снова почувствовать вкус завершения. Мир будет предлагать тысячи отвлечений, но вкус возвращается там, где удаётся удержать своё небольшое поле и на этом поле взращивать внимание. Внимание к себе и к делу не эгоистично, когда оно служит жизни. Оно делает человека способным снова дарить – время, качество, тепло.