Вниз по реке к морю - стр. 10

Но Глэд не позволил сбить себя с толку.

– Помнишь, как Ребозо подстрелили в Восточном Гарлеме?

– Ну?

– Два боевика с полуавтоматическими пистолетами, и офицер Ребозо лежит на асфальте и истекает кровью как проклятый. Ты же уделал их одной левой! Скрутил обоих, перевязал Пауло и успел домой к ужину.

– И все равно подставили меня, как чертову кеглю.

– Пошли они на хрен, – сказал Глэд с полуулыбкой. – Раз ты не спасовал перед вооруженными бандитами, с чего тебе бояться восьми тысяч километров?

Это был хороший вопрос.

В моей работе без машины – никак. Во-первых, для слежки, а во-вторых, чтобы перемещаться с места на место и не приходилось ждать и платить за такси, лимузины, уберы и простым водилам. Если, конечно, ты не любитель спускаться в метро и скитаться по тоннелям, как крыса или таракан в заброшенной тюремной камере.

В Нью-Йорке автомобилистам приходится несладко, поэтому я решил купить итальянскую «бьянчини» – малолитражку настолько компактную, что парковочное место она фактически возит с собой. Выглядит она как нормальный седан, который усох почти до игрушечных размеров. Свою я попросил покрасить в скучный коричневый цвет – это увеличивало шансы остаться незамеченным.

В 18:16 я припарковался в квартале от Монтаны – высотки между 91-й улицей и Третьей авеню. Поджидая своего «клиента», я намеревался просмотреть почту, которую мне занесла Эйжа-Дениз. Но прежде чем открыть первый конверт, я задумался о том, каково это – снова получить работу полицейского в краю, где никогда не бывает зимы. Я буду очень далеко, там никто никогда не узнает моей истории. Может, это как раз то, что мне нужно, чтобы выбраться из десятилетнего застоя.

Это снова вернуло меня к мыслям о дочери.

Эйжа[3] не было именем, данным ей при рождении. Но еще в младшей школе она выучила, как пишутся названия материков и частей света, а потом на какой-то стене увидела граффити “A-J-A”. Девочке запало в душу, что одно и то же слово пишется по-разному, а читается одинаково. И она решила взять его себе в качестве второго имени, объяснив при этом: «Иногда я веселая, а иногда грустная, но все равно я остаюсь одним и тем же человеком».

Начал я с пакета, который принес Глэдстоун. Там оказались документы по текущему расследованию из Управления полиции Нью-Йорка.

Из этих бумаг я узнал, что отпечатки пальцев, снятые с пластиковой бутылки из-под воды, оставленные женщиной, называющей себя Синди Эйкерз, на самом деле принадлежат некоей Алане Полландер. Мисс Полландер при рождении звали Джанин Овермейер, но она сменила имя после обвинения в мошенничестве с чеками в ее родном штате Огайо. Обзаведясь новым именем, она стала работать на человека по имени Осса Джеймс, политического исследователя из Мэриленда.

С помощью айпада, который дочь буквально заставила меня купить, я тут же выяснил, что Осса Джеймс недавно подписал эксклюзивный контракт с Альбертом Стоунменом, кандидатом в Конгресс от того самого округа, где я сидел и ждал конгрессмена – Боба Эйкерза. А последний был женат на Синди, которую мне пока не доводилось видеть.

Эйкерз, находясь в Нью-Йорке, был крайне пунктуален. Обыкновенно он возвращался домой между 18:30 и 19:05, посему в 18:25 я отложил записи и айпад и включил бумбокс: в «бьянчини», увы, не самые мощные динамики.