Внеземной. В поисках инопланетного разума - стр. 11
2. Ферма
Одно из самых ранних воспоминаний моего детства – первый день в школе. Я опоздал. Когда я вошел в класс, дети носились вокруг как сумасшедшие, запрыгивали на стулья и даже на парты. Это был настоящий бедлам.
Мне стало любопытно. Я смотрел на одноклассников и думал: «Нужно ли мне быть здесь? Есть ли смысл вести себя как они? Зачем они так себя ведут? Мне что, тоже повторять за ними?» Я остановился у двери, обдумывая возникшие в голове вопросы.
Через несколько секунд в класс вошла учительница. Сказать, что она была недовольна, – не сказать ничего. Она совсем по-другому представляла себе первый день нового учебного года. Пытаясь восстановить контроль над классом и успокоить детей, она сделала ставку на то, чтобы выставить меня хорошим примером. «Посмотрите на Ави, как хорошо он себя ведет, – обратилась она к ученикам. – Разве вы не можете вести себя так же?»
Но мое спокойствие не было признаком добродетели. Я не думал, что мне надо стоять смирно и ждать появления учителя, я просто сомневался, стоит ли мне участвовать в этом хаосе. Я хотел сказать об этом учителю, но не стал тогда этого делать, хотя теперь считаю, что поступил неправильно. Урок, который мои одноклассники могли бы извлечь из моего поведения, – урок, который я в конце концов усвоил сам и который теперь пытаюсь преподавать своим студентам, – не в вопросе «нужно ли вам следовать за толпой». Он скорее в том, что вам следует найти время разобраться в ситуации, прежде чем действовать.
В размышлении присутствует смирение сомнения. Это то отношение к жизни, которое я принял сам, стараюсь взрастить у своих студентов в Гарварде и привить своим дочерям. В конце концов, это то, что хотели дать мне родители.
Я вырос в Израиле, на семейной ферме в деревне Бейт-Ханан, примерно в пятнадцати милях к югу от Тель-Авива. Бейт-Ханан – это сельхозобщина, основанная в 1929 году, с населением 178 человек. К 2018 году это число возросло, но только до 548 жителей. Когда я был ребенком, наша деревня была известна своими садами и оранжереями, где выращивались всевозможные фрукты, овощи и цветы. Наше поселение было мошавом, это определенный тип общины. В отличие от кибуца, где земля принадлежит всем и обрабатывается жителями коллективно, в мошаве отдельные семьи работают на собственных фермах.
На ферме моей семьи располагалось большое поле пекановых деревьев (отец вообще был основателем израильской индустрии пекановых орехов), но мы выращивали также апельсины и грейпфруты. Когда я был маленьким, деревья ореха пекан (которые могут достигать высоты более ста футов[6]) возвышались высоко надо мной, а цитрусовые деревья – так терпко пахнущие, особенно в пору созревания плодов – редко вырастали выше десяти футов. Это делало их более доступными для лазания.
Уход за садами и поддержание сельскохозяйственной техники в рабочем состоянии были вечными занятиями моего отца Давида. И он прекрасно решал все проблемы. Отец и запомнился мне больше всего через предметы и вещи: трактора, которые он ремонтировал, деревья в наших садах, за которыми он ухаживал, инструменты и разная техника, которую он чинил в доме и на ферме. Особенно хорошо сохранился в моей памяти один из летних дней 1969 года, когда он забрался на крышу нашего дома, чтобы настроить антенну и обеспечить уверенный прием, – по ТВ транслировали посадку «Аполлона-11» на Луну.