Внеклассные чтения - стр. 11
Периферическое зрение не могло тебя подвести. Ты готов в этом поклясться даже годы спустя. Даже двадцать лет спустя.
А тогда ты сидишь читаешь учебник…
Рибосомы, лизосомы, митохондрии…
Замечаешь, что мужик прекращает ссать, поворачивается и медленно так, вразвалочку, направляется в твою сторону.
Что-то мимолётное кажется тебе странным в его походке. Поднимаешь глаза и через прямые пряди своей чёлки видишь, что мужик направляется к тебе, так и не убрав член в штаны.
Он держит его своей правой лапой, плотно обхватив по кругу, потряхивает им снизу-вверх, будто сбрасывая оставшиеся капли мочи. И, совершая всё это, он идёт к тебе.
Если бы ты тогда был чуточку посмышлёнее, то тот факт, что член в руке мужика почему-то был в полуэрегированном состоянии, заставил бы тебя мгновенно ломануться со своим драным портфельчиком прямо через кусты малины и плотные заросли крапивы и бежать до ближайшего места с живыми людьми.
Но ты тогда не был достаточно смышлёным во всех тонкостях половой сферы. И тот факт, что в руке у мужика почему-то вдруг оказался полуэрегированный член, не внёс в твою мальчишескую голову дополнительных беспокойств.
Тебя просто сильно смущал уже сам факт того, что в тихом местечке незнакомый дядька гориллоподобной наружности и так и сяк ненавязчиво демонстрирует тебе предмет своей сомнительной мужской гордости, о котором ты даже думать боишься, не то что уж демонстрировать его прохожим.
Верзила останавливается всего в двух метрах от тебя. Он продолжает трясти членом снизу-вверх, по кольцу зажатым в ладони.
– Ты, парнишка, точно поссать не хочешь? – спрашивает мужик, свысока глядя на тебя и стряхивая с члена капли мочи, которых там давно уже нет.
Ты опять опускаешь глаза в учебник и пытаешься читать там:
Но твоё сердце бьётся в груди с такой силой, что ты от волнения даже двух слов разобрать не можешь.
– А то пошёл бы поссал, – всё не унимается мужик.
Ты сидишь, якобы читаешь…
Внутри тебя всё трясётся, но снаружи ты, видимо, само спокойствие.
Верзила стоит перед тобой с членом в руке ещё несколько секунд. Затем он с досадой принимается убирать его в прореху своих дачных штанов.
Но на душе твоей легчает лишь чуть-чуть.
Ты, совсем зелёный пацан, закомплексованный, зажатый и серый, но не как волк, а как мышь, сидишь, жутко ссутулившись, на бревне в глубине лесопарка и делаешь вид, будто читаешь биологию. А всего в двух метрах от тебя стоит огромный мужик, только что как бы невзначай размахивавший своим членом у самого твоего носа. В лесном воздухе чувствуется не запах начатого дня, а повисшее напряжение.
Мужик убирает руки в карманы своего дождевика и ещё некоторое время продолжает на тебя смотреть.
– А ты чего ручку на карман цепляешь? – говорит он.
Косишься на нагрудный карман своего школьного пиджака, к которому прицеплена металлическая авторучка.
– Зря так делаешь, – говорит мужик.
Якобы рибосомы, якобы митохондрии…
Мужик говорит: а то споткнёшься и сам же на ручку упадёшь.
Ты сидишь, якобы читаешь.
Он говорит: убери её лучше в портфель.
Сидишь, якобы читаешь.
Говорит: от греха подальше.
Внутри тебя сковывает столь сильный страх, что ты теперь просто не сможешь ломануться отсюда прочь через кусты.
Твои ноги словно наливаются бетоном.
– Сам же и поранишься, на фига тебе это? – говорит мужик, засунув руки в карманы своего дождевика.