Внебрачная дочь продюсера - стр. 3
Леся нагнулась. На полу валялись ключи. Никакого брелока, скромное колечко, и на нем два простеньких английских ключа. Откуда они здесь взялись? Вряд ли их уронил Брагин. Она их тоже не роняла.
Леся достала из сумочки темные очки в кожаном футляре. Вытряхнула очки, нагнулась, авторучкой подцепила ключи за кольцо и опустила их в футляр.
Несмотря на то что руки дрожали, операция удалась ей с первой попытки. Леся не знала, зачем похищает с места преступления важную улику, но почему-то чувствовала, что должна это сделать.
Девушка толкнула локтем квартирную дверь и очутилась на помпезной, отделанной мрамором лестничной площадке второго этажа. Вышла и ударом ноги притворила дверь. Вызвала лифт. (При этом опять-таки нажала на кнопку не пальцем, а локтем и порадовалась собственной предусмотрительности.) Квартира располагалась всего-то на втором этаже, но сюда они поднимались на лифте, а где в доме находится лестница, Леся не знала и не стала ее искать.
Открылись двери лифта: алюминий, зеркала. Леся со страхом вгляделась в свое отражение. Пятен крови (и других примет преступления) на одежде нет, и выглядит она неплохо. Даже лучше, чем полчаса назад, когда она отразилась в том же самом зеркале в компании с седым продюсером. Только сейчас глаза слегка сумасшедшие, загнанные, растерянные.
Кнопку Леся нажала сквозь бумажный носовой платок. Лифт тронулся, через три секунды остановился на первом этаже, и девушка покинула кабину.
В своей будке в холле сидела консьержка. (Господи, Леся совсем забыла про нее! Она даже не знала, находилась ли та в своей будке в тот момент, когда Леся с Брагиным заскочили в подъезд… Кажется, продюсер ни с кем не здоровался… А может, он просто кивнул привратнице, а Леся кивка не заметила – как не заметила саму вахтершу…)
Консьержка уставилась на спускающуюся Лесю и принялась (старое лицо, брылы, сильные очки-лупы) пристально ее разглядывать.
Под ее испытующим взглядом Леся на миг почувствовала себя Раскольниковым – в тот момент, когда после убийства старух он прячется в каморке, а ручка дергается, и дверь вот-вот готова податься…
Консьержка довольно приветливо спросила:
– Что, уже уходите?
«Значит, она видела меня! Видела, как я входила сюда вместе с Брагиным!»
Леся, полумертвая от страха, пробормотала:
– Да, я вот только взяла ноты и домой.
«Ноты! Какие ноты?! Почему вдруг всплыли эти проклятые ноты?!»
– А Иван Арнольдович остался?
«Да, да, привратница видела меня и уже связала с Брагиным! То есть с УБИТЫМ Брагиным».
Леся оцепенела, однако насколько могла беспечно ответила:
– Да, конечно, он наверху!
«Он там, наверху, мертвый».
Она сбежала по лестнице к подъездной двери.
«Господи, – подумала Леся, – теперь я – подозреваемая номер один. Я вошла с продюсером, живым и здоровым. А через полчаса вышла – оставив в квартире труп».
Леся шагнула в летнюю Москву.
Стало прохладней, горели фонари, у тротуара было припарковано много машин. В основном весьма понтовые: «Порше», «Ягуар», «Рейнджровер». Среди них притулилась «Королла» Ника. За темными стеклами угадывался силуэт детектива.
Леся не пошла к машине напарника. Она повернула в другую сторону и устремилась туда, где шумело и переливалось огнями Садовое кольцо.
Леся заметила, что ее бьет дрожь. Рука мертвой хваткой стискивала ремешок сумочки. Увидел ли ее Ник? Она не знала и ускорила шаг. Ей совсем не хотелось с ним общаться. Больше того: сейчас она его боялась.