Вне отбора: алые небеса - стр. 28
Шпилька в мою сторону. Не знаю, насколько откровенничает Мерида с дочерями, но Лека, кажется, не догадывается о причинах моей покорности.
– Повернись!
Расставаться с волосами оказалось тяжело. Лязг металла и коса свалилась на пол. Непривычная легкость ударила головокружением, когда вторая коса распласталась рядом с первой.
– Вот и все. Теперь приведи себя в порядок, и в столовую. Хочу явиться пораньше, вдруг его высочество уже ждет.
– Сомневаюсь, – ответила рассеянно, поднимая волосы и бережно прижимая к груди.
– Это еще почему?
– Слышала от прислуги, что его высочество только вернулся с тренировки, – оправдалась и поспешила в свою каморку, где за неприметной дверью в стене умостились скромный душ и отдельный туалет.
Хотелось понежиться под струями горячей воды, но время не позволяло. Лека трижды стучала в двери, хотя я не пробыла в уборной и пяти минут. Наскоро ополоснув волосы, высушила их заклинанием. Магия лилась легко, словно не сидела годами в заточении. Жаль, я не могу залечить синяки на груди и коленях – самому себе маг помочь не может. А про отметины от асов и вовсе молчу. Долгие годы браслеты росли вместе со мной, впиваясь в кожу, уродуя ее, оставляя глубокие порезы, ставшие отвратительными шрамами. Мерида поменяла асы только раз, когда у меня открылось кровотечение. Разрывы могли залечить магией, но отец был в разъездах, потому Беки зашила меня вручную.
«Беки станет первой женщиной-хирургом! Ей нужно на ком-то тренироваться!» – оправдывалась мачеха.
Чтоб ей так платья шили, как она мне раны латала.
Замоталась в пушистое полотенце и вернулась в комнату, где вовсю хозяйничала Лека.
– Ни одного приличного платья! – возмутилась она, бесцеремонно выкидывая вешалки с одеждой на мою кровать. – Ты меня опозорить решила?!
– Я здесь служанка, – растерла полотенцем кожу, от которой шел ароматный пар. – А служанкам не положено выделяться. Мои наряды соответствуют требованиям: скромные, закрытые, практичные.
Хотя, как показал бег по лесу с препятствиями, практичность под вопросом. Кому-то ночью спать, а кому-то платье штопать.
– Надень вот это, – потребовала сестра, брезгливо указав пальцем на темно-зеленое льняное платье с небольшим круглым вырезом до ключиц. – И разрешаю надеть воротничок.
Лека скрестила руки на груди и в нетерпении топала носочком по паркету.
– Ты будешь смотреть? Или помогать переодеваться?
– Тебя не поторопишь – еще полжизни готовиться будешь, словно это не моя, а твоя свадьба!
Строго говоря, о свадьбе речи не идет, но слова сестры шевельнули ревность. Крейн не мой. Но как запретить сердцу надеяться на взаимность?
– Я быстро. Обещаю!
Сестра нехотя вышла. Точнее – выскочила, сразу, как только я бесцеремонно распахнула полотенце, демонстрируя щедрость природы. Эту бы щедрость да в красивый корсет! Но вместо этого я затянула поясок на скромном платье, стискивающем грудь, но подчеркивающем талию.
Пользуясь передышкой, заглянула в ридикюль – узнать о подарке кормилицы. Им оказался резной ключик с красным камушком в основании и замысловатыми завитушками вокруг него. То ли причудливая подвеска, то ли открывает какой-нибудь тайник – непонятно. Я повесила ключик на шейную веревочку, рядом со знаком Пресветлой, и занялась волосами.
Пальцы выверенными движениями заплели косы, подкололи заметно укороченную шевелюру кверху. Подколола прядки над висками заколками, с грустью вспоминая об утерянном зажиме. Маленькие заколки, украшенные незабудками с гравировкой инициалов «Э. ла Ф.» – подарок отца из столицы. Мне было десять, когда он привез их в желтой бархатной коробочке. Четыре новеньких сияющих заколки. Первую я потеряла в тот же день и горько плакала, дав отцу обещание сохранить остальные.