Вместе - стр. 34

– То есть показатели никак не суммируются?

– Ну, их собирают, конечно. Чтобы ты сам мог проверить. Иначе какой от них толк! – Она хихикнула. – И они объединяются с другими. Например, с данными “СооПреда” и “АнонПреда”. Ты прочтешь об этом в своем соглашении о приеме на работу. “АнонПред” позволяет коллегам регистрировать жалобы – ну, не то чтобы жалобы, просто предложения по улучшению твоей деятельности. Анонимно. Все собирается в твоей папке, вместе с рабочими показателями, баллами участия, смайликами, “КомАнонами”, стыжами, количеством шагов, часами сна и так далее. Все эти цифры доступны тебе и любому другому “совместному”, и потом они суммируются в одну оценку, и из оценок всех “совместных” составляется общий список в порядке возрастания.

– Но это не ранжирование, – сказала Дилейни.

– Разумеется, нет, – рассмеялась Кики. – Поэтому эта система и называется “ВсеОК” – “Общая Компетентность”. Она очень сильно отличается от “ИнтеГра”, который куда более иерархичен.

– Точно, точно, – поспешила согласиться Дилейни.

– Число ОК, понимаешь? Оукей! – пропела Кики.

Дилейни вяло улыбнулась.

– ОК помогает при ежеквартальной зачистке. Ясно же, что люди не могут решать, кого зачистить, потому что они субъективны, и вычищают всегда последние десять процентов в каждом отделе. Так что все справедливо.

– В смысле, увольняют? – наконец смогла вставить Дилейни.

– Зачищают, ага. – Кики улыбнулась. – Но, конечно, учитывают не только показатель ОК.

– Но без человеческого фактора.

– Без него, да. Иначе была бы лазейка для дискриминации.

Мимо прошли двое мужчин в полупрозрачных комбинезонах, с фигурами танцоров. У одного был желтый рюкзачок, такой же, как у Кики, внутри болтался цилиндр с жидкостью. Дилейни чувствовала, как у нее кружится голова.

– Тут есть туалет? – спросила она.

Кики показала на низенький заборчик в траве, ограждавший ведущую вниз спиральную лестницу. Дилейни бросилась по покрытым резиной ступенькам и распахнула дверь.

– Привет, Дилейни! – произнес голос.

Она подняла голову и обнаружила на настенном экране мультяшного скунса. Имя Дилейни появилось в нарисованном пузыре, вылетающем из его пасти.

– Если что-то нужно, скажи мне!

Дилейни зашла в кабинку, заперла дверь и уселась, не снимая штанов, на унитаз. Ей отчаянно хотелось позвонить Уэсу, рассказать ему про все, что она тут услышала, и про то, что увидела, тоже, про лайкру и всю эту анатомию, но она не доверяла местным туалетам – в кампусе нигде нельзя терять бдительности. Сейчас ей просто требовалась минутка, чтобы собраться и продумать дальнейшие действия.

Она встала.

– Ты уже все? – заинтересовался скунс.

Теперь он пританцовывал прямо на двери, скромно потупив взгляд.

– Нет, – ответила она.

– Я тебя не тороплю! – Скунс скрылся за нарисованным деревом.

Дилейни снова села. Ей нужно было подумать, что говорить дальше. Она знала, что в кампусе все снимается, фиксируется. И пока она не понимала, как ей лавировать между всеми этими камерами и пенисами.

– Спеть тебе песенку? – спросил скунс.

– Нет, спасибо, – ответила Дилейни.

Она попыталась успокоить дыхание. Закрыла глаза, но пенисы, сдавленные сверкающей эластичной тканью, никуда не делись.

– Тебе нужно еще время? – опять встрял скунс.

– Да, если можно, – ответила Дилейни.