Влюбиться в искусство: от Рембрандта до Энди Уорхола - стр. 14
До Великой французской революции художников чаще отправляли во Францию. Однако после в Академии решили, что молодым людям находиться там небезопасно – есть риск подхватить «революционную заразу» и принести ее на территорию Российской империи. Поэтому новым «призом» для талантливых перспективных мастеров стала поездка в Рим, который являлся столицей искусств со времен античности.
Одним из самых первых пенсионеров, отправившихся в Италию, был Орест Кипренский. Атмосфера Рима и Неаполя помогла ему выйти на новые высоты – вот насколько важно было художнику вырваться из России, покинуть стены Академии и своими глазами увидеть восхитительные образцы творчества Рафаэля и Микеланджело.
Вдохновленный новыми впечатлениями, Кипренский так бодро шагнул вперед в своем даровании, что знаменитая галерея Уффици предложила ему написать автопортрет специально для своей коллекции.
Окрыленные величием искусства эпохи Возрождения, художники расцветали и хотели создавать нечто значимое. Подобное случилось с Сильвестром Щедриным, работы которого можно посмотреть в Третьяковской галерее. Он настолько проникся Италией, что не мог уехать оттуда целых двенадцать лет! Отцу он писал, что в России все плохо: политика Николая I, репрессии, холод… Спустя годы Щедрин все же вернулся с багажом работ. За годы, проведенные в Неаполе, Сорренто и на Капри он так напитался теплом, что сам будто стал ярким солнцем среди нашей в то время коричневатой, мрачной и сухой живописи.
С золотой медалью художники получали немалые средства на пенсионерскую поездку: 400 червонцев выделяли на дорогу, еще 300 – на годовое содержание. Прежде чем добраться до Рима, счастливчики проезжали по всем европейским странам, которые находились по маршруту, с важным заданием в кармане. Им говорили, где и что посмотреть, какие достопримечательности зарисовать. Мастеров обязывали постоянно слать в Россию отчеты – все же это было не праздное путешествие, а выпускная практика. Во избежание чрезмерной расслабленности к ним приставляли специального человека, который следил, чтобы пенсионеры не занимались глупостями.
Впрочем, справляться с работой такому наблюдателю было сложно. Сами понимаете: молодые мужчины, которые только что отучились, полные амбиций и ощущения собственной исключительности (не каждому давали право путешествия!) попадали в Рим. Это город легенд, вкусной еды, солнечных улиц, легкости, вина и прекрасных итальянок. Даже звучит соблазнительно!
Русские художники образовали «тусовку»: они жили на виа Систина, что вела к знаменитой Испанской лестнице. Раньше ее называли Счастливая улица – виа Феличита. Там, кстати, жил и писал «Мертвые души» Гоголь. В письме к А. С. Данилевскому мастер слова ярко обрисовал, чем русские пенсионеры занимаются в Риме:
«Что делают русские питторы[3], ты знаешь сам. К 12 и 2 часам – к Лепре, потом – кафе Грек, потом – на монте Пинчо, потом – к Bon goût, потом – опять к Лепре, потом – на биллиард. Зимою заводились было русские чаи и карты, но, к счастию, то и другое прекратилось. Здесь чай – что-то страшное, что-то похожее на привидение, приходящее пугать нас».
Как видите, время здесь проходило недурно – понятно, почему Щедрин задержался в Италии на двенадцать лет.
В центре Рима находится площадь Испании, на ней – грандиозная барочная лестница из 138 ступеней, ведущая к расположенной на вершине холма церкви Тринита-деи-Монти. Лестница была местом, где собирались натурщики разных типажей. Такая своеобразная «биржа труда», на которой художник мог выбрать, например, модель для Сократа. Прямо на ступеньках устраивались подремать престарелые итальянцы, претендующие на «роль» мудрых старцев, или мускулистые молодые римляне, похожие на Геракла. Были там и римлянки, с которых можно было писать Марию Магдалину, а с ними дети, позировавшие в качестве ангелочков или амурчиков. Художники приходили сюда с виа Систина в поисках характерных лиц.