Вляпалась! (сборник) - стр. 6
– Доброе утро! – приветствовала ее Офелия. – Или, скорее даже, добрый день! Сейчас уже полдень. Я принесла апельсины – сделаю тебе свежевыжатый сок. А еще я не знала, что ты больше любишь – колбасу или бекон, поэтому купила два разных сэндвича.
Фрэн с трудом села на постели.
– Фрэн, – сказала Офелия. Она подошла и встала возле дивана, держа в обеих руках сэндвичи в форме кошачьих голов. – Выглядишь ты ужасно. – Она провела рукой по лбу Фрэн. – Ты вся горишь! Так и знала, что нельзя было оставлять тебя здесь одну! Что же делать? Отвезти тебя в больницу?
– Никаких врачей, – сказала Фрэн. – Они начнут выяснять, где мой отец. Принеси попить!
Офелия помчалась за водой.
– Тебе нужны антибиотики, – вернувшись, сказала она. – Или что-то вроде этого. Фрэн?
– Так, – пробормотала Фрэн. Она выудила из стопки писем на полу какой-то счет и вытащила конверт для ответного письма. Затем вырвала у себя три волоса, положила их в конверт и, лизнув, заклеила его. – Отнеси это вверх по дороге, к канаве, – сказала она. – На самый верх. – Она закашлялась. Казалось, будто в легких у нее с грохотом перекатывается что-то сухое. – Когда доберешься до большого дома, обойди его и постучись в дверь. Скажи, что тебя прислала я. Хозяев ты не увидишь, но они поймут, что ты от меня. После того как постучишься, заходи. Сразу иди наверх, понимаешь, и подсунь этот конверт под дверь. Третью по коридору. На месте разберешься, под какую. Потом выходи на крыльцо и немного подожди. Принеси мне то, что они тебе дадут.
По взгляду, которым ее наградила Офелия, было ясно, что она считает, будто Фрэн бредит.
– Если там нет дома или окажется, что это не тот дом, о котором я говорю, возвращайся, и я поеду с тобой в больницу. Или если найдешь дом, но побоишься войти и не сможешь выполнить мою просьбу, возвращайся, и поедем к врачу. Но если сделаешь, как я говорю, будет, как с рыбкой.
– Как с рыбкой? – переспросила Офелия. – Я не понимаю.
– Потом поймешь. Будь смела, как девушки в балладах. – Сказала Фрэн и изо всех сил постаралась придать себе бодрый вид.
Офелия ушла.
Фрэн лежала на диване и мысленно совершала путь вместе с ней. Время от времени она подносила к глазу нечто вроде подзорной трубы – вещь гораздо более полезную, чем любая заводная побрякушка. В эту трубу виднелась грунтовая дорога; на первый взгляд она заканчивалась тупиком, но, присмотревшись внимательнее, можно было разглядеть, что дорога пересекает мелкую канавку, ползущую вверх и вниз по склону горы. За лугом снова начинались лавровые кусты, а затем деревья, увитые плетистыми розами, – в этом месте Фрэн всегда казалось, будто она поднимается среди дрейфующих бело-розовых облаков. Дальше шла каменная стена, почти полностью обрушившаяся, за которой возвышался большой дом. Двухэтажный, каменный, сухой кладки, потемневший от времени, как и полуразвалившаяся стена. Шиферная крыша, длинное косое крыльцо, резные деревянные ставни, закрывавшие окна, отчего дом казался слепым. Две яблони, кривые и старые, одна – сплошь усыпанная плодами, другая – голая, серебристо-черная. Офелия отыскала мшистую тропинку между ними, которая вела к двери черного входа, где на каменной перемычке были вырезаны два слова: «БУДЬ СМЕЛА».
Фрэн видела: постучавшись, Офелия на мгновение нерешительно застыла на пороге, а затем открыла дверь.