Влечение оборотня - стр. 28

14. Глава 14

И снова неделю – молчание. И снова игры в характер.

— Уитакер! Жду тебя на собрании через пять минут.

— Облезешь, волчара!

Эту дверь, в которую я уже четвертый день говорю, можно выбить одним ударом пальца, но тогда я не буду чувствовать себя бетой большой стаи, волком, в котором течет кровь альфы. Хочу, чтобы она пришла сама. Для этого я сделал все.

— Как ты разговариваешь со своим директором? — сложив руки на груди, вопрошаю у двери.

— Директор? Да пошел ты на ***, директор! — задорно отвечает голос вредины с той стороны.

Нет, терпеть это нет возможности. И я снова делаю эту ошибку: открываю дверь ключом.

— Да ты охамел, волчара! — летит в меня серьёзный агрегат. По звуку удара об откос понимаю, что пришла пора рамки с фото. В прошлый раз были кружка, дырокол и горшок с чахлым растением.

Салли приезжала на работу первой, уезжала быстрее всех и поймать за хвост эту волчицу не было возможности. Но сегодня, когда все дела приняты, а злость достигла критической отметки, считаю, что нам нужно хотя бы поговорить, если конечно, не удастся заняться одним самым интересным делом, если вы понимаете, о чем я.

Она смотрит на меня во все глаза. Лицо немного осунулось, нет той искристости, что окутывало ее кожу все время.

— Салли? — я перешагиваю через стекло от рамки с фото и слежу за ее взглядом – она смотрит на картонку под моими ногами. Нагибаюсь и беру в руку фотографию. На ней – Салли, два очень мелких ребенка с кудряшками и незнакомый мужик – высокий, противный, жилистый. Он обнимает хозяйским жестом мою женщину и даже тот факт, что фото явно не новое, этого мужика я ни разу не наблюдал в городе, не отменяет моего жгучего желания заехать ему с правого кулака.

— Чего тебе, Дуг? — она демонстративно отворачивается к своему рабочему столу. Словно сильно занята работой. Ни черта не понимаю в ее работе, но отлично понимаю, что сейчас идет игра на публику.

— Нам поговорить бы.

Молчит.

— Мне просто интересно, ты долго будешь бегать от меня? — присаживаюсь прямо на столешницу возле съежившейся женщины.

— Я? С чего ты взял, что я бегаю? — глаза Салли наполнились цветом невинности, и распахнулись так, будто сам Господь Бог вручил ей цветы и грамоту за лучшую демонстрацию чувств.

Я дотронулся до ее руки. Нахмурился. Провел пальцем по одной свежей царапине, по другой, оценил короткие царапки как минимум недельной давности.

— Что это?

Она поспешно опустила руки под столешницу. Я навис над ней горой.

— Небольшая неприятность в саду – высаживала розы.

— В снег?

— Ум-м-м.

Салли распрямила плечи и снова вперила в меня свои голубые широко распахнутые глаза, незамутненные никаким враньем.

— Это специальный сорт, зимне-весенний. Когтистый такой, рыжий. Очень неугомонный сорт, короче говоря. Никому бы не рекомендовала заводить дома такие розы. И воняют так, ты знаешь…

— Розы?

— Да, да…Говорю же: сорт такой…Вредный. Испортил мне все шторы.

Мои брови достигли роста волос.

— Если б не Джек, выкинула бы к чертям собачьим, но так жалко – дети уже привыкли, привязались, имя даже дали.

— Название?

— Какой ты глупенький, Дуг. Как тебе разрешили целый аэропорт купить? — она заправила прядь волос за ушко, и снова взглянула на меня так, что Мисс «Невинность» на другом конце штата сожрала свою корону. — Ну конечно же не название. Имя, кличку. Конечно, я с нею не согласна, что деваться некуда. Обратно все не повернешь.