Власть Зверя. Опасный друг отца - стр. 42

Ну, сучка же, согласитесь!

Напрашивалась откровенно на порку. Я бы научил ее манерам, отходив кругленькую попку ремнем. Чтобы следы красные с неделю ей сидеть мешали!

Быстро же она забыла свои недавние горькие слезы. Свой страх передо мной. Чуть слабины дал, и оборзела.

- Включить – выключить что-то исправное могу. Электричество – самая легкая из стихий, - фыркнул я, чувствуя себя необъяснимо польщенным ее интересом.

Я редко кому открывался за все четыреста пятьдесят лет. Это приводило к плачевным последствиям и раньше, а теперь, после создания гнусного волчьего Совета, тем более.

Когда волчары взялись за очищение информационного пространства – ради собственной безопасности, – те людишки, которые пытались им противостоять, просто внезапно передохли.

Сейчас эти святоши перешли от убийств к препаратам, но лучше от этого не стало. После подтирания памяти не все сохраняли здоровый рассудок, многие их «пациенты» заканчивали дни в местах с мягкими стенами.

И сколько бы они ни прикрывались благородными мотивами, уж мне ли не знать, каким путем они достигли этого «мира»! Массовыми убийствами неугодных: свидетелей, журналистов… и ведьм – единственной расы, способной по-настоящему им угрожать.

Да даже Инквизиция родилась с их легкой руки. Оборотни и заложили этот костер, разжигая в людях ненависть и страх ко всему неизведанному.

И дальше оставалось только смотреть, как людишки расправятся с колдунами сами. А затем загнать и уничтожить оставшихся.

А посему я ненавидел волков и их Совбез искренне и от души. Они извели весь мой род, не гнушаясь даже убийствами младенцев.

И теперь, когда опомнились и признали, что их предки перегнули палку, прошлого не вернуть. Права ведьм не восстановить, если объекта права не существует.

32. Глава 22. Зеленые глаза

~Зверь~

Законы, в составлении которых я не участвовал, чтить приходилось лишь потому, что оборотни провозгласили себя защитниками людей и скрыли от них сверхъестественный мир.

Любой, кто о нем узнавал, должен быть подвергнут чистке или подписать договор о неразглашении.

В какой-то мере жить стало и вправду спокойнее: за нами больше не бегали люди с вилами и не разжигали в нашу честь костры.

Вот только в природе настоящих колдунов почти не осталось. А те, кто по случайности все же выжил, сохранив в себе отголоски утраченного могущества, скрывались за ловким информационным щитом.

Намеренное высмеивание фокусников, целителей и экстрасенсов спасало нас не хуже волчьего закона о неразглашении. Когда никто не верит в колдовство, легко притвориться обычным мошенником.

Поэтому я был так искренне удивлен своему внезапному желанию поделиться с Мариной тайной.

В последний раз я хвастался умениями, когда мне было лет семь! Да даже Славке я рассказывал о себе с неохотой, ему клещами приходилось вытягивать из меня подробности.

Откуда же тогда это странное удовольствие оттого, что Марина сама раскрыла мой секрет?

А восхищение в ее глазах пробуждало нечто вообще мне обычно несвойственное: жажду удивить ее еще больше, поразить в самое сердце и оставить там неизгладимый след.

Но и тревога за нее, следом возникшая – тоже непривычное для меня чувство.

Обычно мне плевать, пострадает ли кто, если не умеет держать язык за зубами. Но Кошанская… я очень не хотел, чтобы волки ее своей процедуре подвергали и в мозгах ковырялись.