Власть камня - стр. 27
Поздний ужин им накрыли в застекленном эркере. К изысканному интерьеру небольшого номера как нельзя лучше подходили белоснежные скатерти, тонкий фарфор, серебро и хрусталь. Из невидимых динамиков звучала тихая музыка, а искусно скрытое освещение позволяло любоваться лунной дорожкой на неподвижной воде озера и ночным звездным небом. Кэйт внезапно почувствовала, что проголодалась. Она развернула салфетку и в ожидании посмотрела на официанта.
Боль усилилась настолько, что Люк беспокойно пошевелился на стуле. Боги, почему такие светлые чувства как умиление, восхищение или восторг вызывают в нем ощущения, сопоставимые с тяжелым сердечным приступом? Пока Кэйт была сосредоточена на содержимом своей тарелки, он украдкой потер ладонью грудь и безжалостно подавил желание немедленно сорвать с себя смокинг.
– Думаешь, я не замечаю, что ты возвращаешь еду нетронутой? – Кэйт на мгновение обожгла Люка аквамариновым взглядом и вновь опустила глаза. – Это настоящая высокая кухня, Лукас, нельзя быть таким разборчивым.
Люк не знал, как ответить на справедливый упрек. Не мог же он сказать, что ест всего пару раз в неделю, а в остальные дни только пьет воду. Кэйт точно сочтет его приверженцем какого-нибудь восточного культа. Пищевые привычки стали еще одной причиной, по которой Люк неохотно сближался с людьми. На него, например, не действовали алкоголь, наркотики и местные фармацевтические препараты, поэтому ничто не могло унять боль, отравлявшую его физическое существование.
– Это не разборчивость, Кэти, а особенность моего организма.
– Не ешь определенный вид продуктов?
– Не ем каждый день.
Кэйт снова подняла глаза и посмотрела на него уже заинтересованно.
– Питаешься по какой-то системе? – последовал неизбежный вопрос.
Люк подавил вздох. Нужно было столько всего объяснить, что он не знал, с чего начать. Интересно, легко ли говорить чистую правду?
– Я принимаю пищу редко и бессистемно, только по необходимости. Мое тело способно вырабатывать и накапливать особый вид энергии, которая нужна для перемещения на большие расстояния.
– Насколько большие?
– Космические, – честно ответил Люк и замер в ожидании остро негативной реакции Кэйт, но она почему-то промолчала. – Я не разыгрываю тебя, Кэти, просто немного отличаюсь от обычных людей…
– И это дает тебе право влиять на их сознание?
– Я не влиял на твое сознание. До той ночи мне не приходилось перемещать людей за грань реальности, поэтому я ничего не знал о последствиях.
– А когда понял, что я ничего толком не помню, решил оставить все как есть? Ты не планировал больше со мной встречаться?
– Кэти, я не только не планировал, а даже не сразу осознал, что натворил. Если это послужит хоть каким-то оправданием, не я управлял ситуацией, она управляла мной.
– Выходит, ты у нас жертва обстоятельств, – понимающе кивнула Кэйт. – Бедненький, несчастненький супермен, которого охмурила коварная докторша.
– Ты напрасно иронизируешь, потому что именно так все и было. Погоди смеяться, я не шучу! Дело в том, что, помимо прочего, я унаследовал от матери дар эмпатии, но это не просто способность сопереживать. Я ощущаю чужие чувства как свои, и если ты вспомнишь нашу первую встречу, то поймешь, что я имею в виду.
Некоторое время Кэйт молчала, старательно перебирая в памяти подробности той ночи, а потом подняла глаза и в упор посмотрела на Люка.