Владивосток – Порт-Артур - стр. 14
Но вопрос в том, чем Германия готова поступиться для достижения этого союза, если Россия устами своего самодержца внятно обозначит ее интересы в мировой игре. А другой вопрос: почему Николай II этого у Бьерке не сделал? Забавно, да? Может быть, царь наш и вправду был недалекий простофиля и дурачок?
Вильгельм, к несчастью своему и своего народа, так и посчитал. Прекрасно понимая неравноценность предложенного им соглашения для Петербурга, он, как ребенок, искренне радовался, что надурил «оглушенного и расстроенного» Мукденом и Цусимой кузена, не поступившись абсолютно ничем, кроме цветистых фраз о вечной личной преданности и дружбе, ради жизненно необходимого для себя и своей страны союза. Союза, который оставлял Франции единственный шанс на дальнейшее относительно беспроблемное существование – отказ от идей реванша и присоединение к этому союзу. Чего, кстати, а вовсе не превентивного марша «ребят в фельдграу» на Париж, искренне желали многие дальновидные фигуры в Берлине. И тогда Британия оказалась бы перед мощной, сокрушительной коалицией европейских держав.
Но… «Комбинация» не состоялась. «Британья рулез!»
Внешне это было представлено так, что Витте и Ламсдорф сделали все, чтобы открыть царю глаза именно на личностный момент в игре Вильгельма. Что, дескать, венценосный германец провел российского кузена как последнего простака. Сыграв в «обиженного», самодержец не воспротивился требованию его профранцузских и проанглийских министров аннулировать соглашение в целом, вместо того чтобы попытаться добиться от кайзера дополнительной проработки документа в части Балкан, проливов, сроков действия и порядка расторжения, пересмотра не выгодного для Петербурга торгового договора с Берлином и гарантий финансово-кредитной поддержки в случае потери французского кредитования.
Хоть бы заикнулся об этом, заткнув свою гордость куда подальше!.. Только зачем? Дело-то уже сделано: размашистый вензель Вильгельма II под Бьеркским соглашением, ставший приговором и ему самому как германскому императору, и Германии как империи, в фотокопии уже лежал в соответствующей папке на Даунинг-стрит, 10…
Конечно, это решение далось Николаю II не просто. И, скорее всего, здесь не обошлось без участия двух самых главных для него женщин – матери и жены. Обе царицы были ярыми пруссофобками. Поэтому, естественно, оказались в данном вопросе на стороне Витте и Ламсдорфа. Этот нюансик в дворцовых раскладах Вадику предстояло учитывать особо…
Автограф Вильгельма, легший на бумагу в каюте «Полярной звезды», стал подлинной катастрофой германской внешней политики Второго рейха постбисмарковского периода. Даже дилетантские ляпы Бетмана— Гольвега меркнут перед этим результатом хитроумной антигерманской политической игры. С момента его появления методично загоняемый в угол кайзер рискнул в итоге поставить на карту все, как азартный картежник. И закономерно проиграл, получив войну даже не на два, а на три фронта: британскую морскую блокаду можно и нужно расценивать как третий фронт. После он будет с обидой стыдливо кивать на бездарность политики Бетмана или Ягова, на чрезмерную самоуверенность германских генштабистов, на ошибки своих командующих. На подлое вступление в войну американцев… Но войну-то объявлял