Владимир Ост - стр. 33
– Ну ты точно специалист… редкостный. Я, что ли, приглашать кавалера куда-то должна?
Василий с Владимиром вышли на улицу.
– Ну, я на метро, – сказал Осташов.
– И я, – сказал Василий, и они направились к пешеходному тоннелю, проложенному сквозь дом напротив Ветошного переулка.
– А я думал, ты только на такси разъезжаешь, – сказал Осташов.
– Когда как. У меня есть «Жигуль», я его в ремонт утром поставил. А вообще-то, мне все равно, на чем ездить. Мне сейчас надо на «Киевскую», на метро туда уж точно быстрее, чем на тачке. А тебе куда?
– Тоже по прямой, только в противоположную сторону, в Измайлово. На, – Владимир протянул Наводничему фотографию с изображением скифского воина. – Хороший снимок.
– Хочешь, оставь себе. У меня их полно, я в двух экземплярах сделал.
– А, это для этого, для «Рейтера»? – спросил Осташов и положил фотографию в карман своей рубашки.
– Нет, «Рейтер» покупает только негативы. Ну, или слайды. Им карточки не нужны. Все иностранные конторы только исходные носители покупают. А карточки, я их по нашим газетам и журналам распихаю.
– Так ты в газете работаешь?
– Работал. А теперь сам по себе. Я – стрингер. Не путать с реактивным снарядом «Стингером». Хотя эффект примерно тот же: я стараюсь делать взрывную съемку. Понимаешь, надоело на чужого дядю пахать.
– Понимаю.
– Нет, ну у меня, конечно, есть ксивы нескольких наших редакций. Но это так, на всякий случай, обычно в корочки никто и не смотрит. Знаешь, какая у меня фишка? Я снимаю там, куда не успевают или вообще не могут попасть иностранцы, и они вынуждены покупать у меня съемку. Вот я сегодня поговорил с одним мужиком, который занимается сохранением тела Ленина. И поснимал в их лаборатории.
– Прямо Ленина снял?
– Нет, это пока закрыто для всех, даже для меня. Но я снял, как сохраняют мумию скифа. Там технология сохранения все равно та же самая, так что это тоже эксклюзив. Ты хоть знаешь, что такое эксклюзив?
– Ну, да. Сейчас столько слов английских появляется…
– Эксклюзив – это материал, который напечатан только в одной газете и которого нет больше нигде.
– Так ты же сказал, что будешь продавать свою съемку и в «Рейтер», и в разные газеты, и в журналы…
– Ясное дело. Сначала по частям продам пленку иностранцам – всем, кто захочет, за баксы. А потом в наши газеты пущу карточки веером.
– И какой же это тогда эксклюзив?
Ответа на этот вопрос Владимир сразу не получил, потому что собеседники к тому моменту уже миновали минорные колонны входа на станцию «Площадь революции» и Василий отошел к кассам, чтобы купить пластмассовый жетончик на проезд. У Осташова, который только общественным транспортом и пользовался, жетоны были припасены.
– Про что мы говорили? А, насчет эксклюзива, – сказал Наводничий, когда они прошли через турникеты и встали на эскалатор. – Понимаешь, это они там, у себя в редакциях, будут думать, что печатают эксклюзив. А я… я не обязан их разуверять. Ха-ха, зачем разочаровывать людей, пусть радуются жизни. Я считаю так: плох тот эксклюзив, который не продан десять раз.
– Это профессионально, – с лукавой улыбочкой заметил Осташов.
Василий посмотрел на него в упор взглядом «Отвянь» и сказал:
– Голову надо иметь на плечах. Иногда мне уже и сами иностранцы звонят, предлагают снять что-нибудь. Кстати, я же хотел тебя попросить. Насчет того, что ты рисовал улицы в центре города. У меня сейчас есть заказ от одной иностранной конторы. Условное название «Улицы Москвы». Короче, надо интересно снять город. Я уже много там понапридумывал. И давай-ка тебя тоже сниму. Представь: красивый уголок, какая-то такая чисто московская, кривенькая улочка. А чтобы усилить эффект, в углу кадра, спиной к зрителю, будет сидеть на раскладном табурете художник, то есть ты. И перед тобой будет мольберт с изображением этой же самой улицы. Идея, конечно, не бог весть какая новая. Но в сочетании с другими кадрами будет нормально.