Вкус жизни - стр. 18
«Несравненный, блистательный Игорек. Не без удовольствия о нем думаю, – Лиля рассмеялась, откинув голову, наслаждаясь воспоминаниями. – Врал роскошно, гениально! Любил прикидываться простачком… Как-то встретила. Шел легкий, чуть седоватый, роскошный! По какому спешному делу покинул страну и вылетел в Израиль? Как вариант мог бы выбрать и Китай. Он везде к месту». «…Помнишь нашу импровизированную выставку веселых рисунков? На втором курсе это было. А гран-при все-таки получил рисунок «Первая любовь», где мальчик дергает девочку за косичку. Он дышал такой искренней, трогательной любовью к памяти детских лет!»
«Не нашли мы с ним консенсуса. Не устраивал меня такой расклад. Думаешь, оказалась не слишком памятливой?». «Правильно, что развелась. Будь он неладен! Боялась, что все начнет по новой. Избавилась от лишних терзаний. Разрулила ситуацию. Иначе ничего бы не добилась. Истратила бы себя на страдания и ревность. А он мне: «А за грех свой, милая моя, я перед Господом отвечу». Да и бог с ним». «Этот развод в наших кругах вызвал эффект разорвавшейся бомбы. А где теперь твой первый отвергнутый воздыхатель?». «Я спрошу то, что тебе не понравится. Всю жизнь, затянув пояс, жила?» «Знаешь, какого крюку я дала, чтобы к вам заехать?!» «Что сказала? А что подразумевала? Как ты понимаешь, это не одно и то же…»
– Косырева помнишь? Ну разве он не чудо?! – Это Рита спросила Жанну. – Как читал информатику! Кандидат наук, докторскую диссертацию писал. А когда заведующий пришел к нему на лекцию, растерялся, как студент-первокурсник. Все удивились, только не я, потому что сразу поняла: он из наших, бывших… Для нас с раннего детства начальник – это страх, это человек, выше которого только Бог. Напрямую спросила его после лекции, «тэт а тэт»: «Вы детдомовский?» Он не ответил. «Я тоже», – сказала я и добавила: «Детдомовский комплекс незащищенности остается в нас на всю жизнь. Я пытаюсь с ним бороться, иначе он может завести слишком далеко. Этой зимой печальный случай со мной произошел. Вызвал меня к доске преподаватель по термодинамике. Стою, спокойно решаю. Вдруг заведующий кафедрой заходит. И у меня все поплыло перед глазами. Как сквозь туман слышу: с мест все мне что-то подсказывают, переживают… А после урока подходит ко мне начальник и давай выговаривать. А у меня слезы ручьями, задыхаюсь от обиды на себя, за то, что не могу объяснить ему, что только несколько минут назад на перемене объясняла подруге более трудные задачи, что лучшая в группе, что просто при его появлении не успела настроиться, взять себя в руки… что у меня детдомовский комплекс… А в сессию, увидев в ведомости против моей фамилии пятерку по курсовой, он заставил комиссию снизить мне отметку». Косырев понимающе закивал и грустно заметил: «Люди часто недопонимают друг друга из-за недостатка информации. Главное, чтобы они хотели понимать…» После сессии мы подружились, и прежняя щепетильность между нами стала неуместной.
«В войну назвать ребенка Адольфом! Очень меня раздражало его имя». «…Ты бы хохотала, расскажи я тебе, чем я там занималась. Все, что там могла почерпнуть, для меня было слишком мизерно, вот я и сбежала, не отработав срок, и не оплошала. Говорят, дорога начинается с первого самостоятельного шага».