Вкус жизни - стр. 142
Человек тем и отличается от животного, что может обуздать свои чувства, может руководить ими… Но не хочет. Проще, приятнее плыть по течению своих чувств. «Зачем лишать себя прекрасных моментов? Мне хорошо – и ладненько. Зачем голову себе забивать проблемами, короткую жизнь свою опреснять, а то в старости вспоминать нечего будет». Что вспоминать? Брошенных детей? Минуты увлечений – э́то счастье? Кому что… Я это называю духовным саморазрушением. Будь моя воля, я бы… Не разум, эмоции говорят во мне, но во многом, особенно, что касается детей, я права. Плачет в душе свежая рана – испорченное, омытое слезами детство моего внучатого племянника Данилки. Как ни старайся, отца не заменишь… «Разошлась я, разнервничалась», – смущенно закончила свой рассказ Кира.
Споры-разговоры
Одни женщины вспоминали прошлое, другие тем временем все продолжали беседовать о внуках. В разговор вступила Эмма, до этого молча очень внимательно слушавшая своих подруг. Лена исподтишка разглядывала ее: узкие плечи, сильная, выразительная линия бедер, щедрая грудь – по-прежнему эффектна. Только глаза то грустные, то какие-то слишком строгие и суровые.
– …Все это вполне преодолимые мелочи. Меня сейчас больше беспокоит насаждаемое телевидением клиповое сознание.
– Оно в подавляющем большинстве случаев гарантирует эффект стойкого внушения, – подтвердила ее мысль Лера. – Молодым теперь надо, чтобы все происходило быстро, говорилось коротко. Им трудны длительные рассуждения, а значит, и размышления. Они хотят получать сведения малыми порциями, которые легко проглатывать не задумываясь. И в школе у них одна зубрежка. Дома они не отлипают от компьютерных игр. Билл Гейтс мозги им набекрень своротил. Не сладишь с ними. Со всей ответственностью могу сказать, что формулу: «Владеющий информацией – владеет миром» они понимают слишком буквально. А нас учили анализировать, рассуждать. Современные дети не умеют вести диалог, спор. Двух логически связанных фраз сказать складно не могут. Раньше о таких редких детях учителя говорили: «Лыка не вяжет». А теперь таких много. Неприятен их примитивный тарабарский язык.
– Ой ли? Не могу согласиться с тобой. Я бы не рискнула категорично утверждать подобное. И чтобы развеять твои сомнения, замечу, что среди детей в библиотеках мне в основном встречаются интересные собеседники. Все ужасы современной речи их будто не касаются, говорят грамотно, красиво. Они не боятся влияния уличных сленгов и считают, что слова-паразиты в языке долго не просуществуют. И скорость восприятия информации детьми теперь гораздо больше, чем у нас. Я, например, не всегда успеваю осознать, что происходит в современных мультфильмах, а они – запросто. Может, ты зря «лезешь в бутылку» и обрушиваешь на всех детей шквал обвинений? – возразила Лена.
– Не горю желанием спорить с тобой. Ты же у нас мыслишь масштабно! Только напрасно взахлеб хвалишь детишек. Нашла на чем строить свои заключения: на встречах в библиотеках. Ты же, что бы другие ни говорили, там лучших из лучших агитируешь в свой университет, с элитными детьми работаешь. К тебе на диспуты приходят ребята будь здоров!.. Соображаешь? – негодующе перебила ее Инна, услышав, как ей показалось, непрофессиональный ответ. – Она, видите ли, не согласна! Так вот не с бухты-барахты я заявляю: по статистике только двое из десяти школьников знают фамилию автора «Анны Карениной».