Вкус к жизни - стр. 43

Вот в этом состоянии растерянности Женька меня и застал. Он морщил лоб от тяжести в голове и причмокивал губами, наивно рассчитывая тем самым избавиться от дыхания Змея Горыныча. На меня посмотрел без особой радости, впрочем, разумно предположить, что отнюдь не радость сдёрнула его с постели в предрассветный час.

Женька поёжился и встал рядом со мной, тяжело опираясь на леер.

– Выглядишь так, словно увидела привидение, – невзначай поделился он наблюдениями и заразительно зевнул.

Получилось невесело ухмыльнуться и на время оставить тяжкие думы. Я прижалась к Женькиному горячему плечу. Волна дрожи, словно протестуя против настолько яркого контраста температур, передёрнула всё моё тело разом.

– Примерно так я себя и чувствую, – вздохнула я и покаянно опустила голову.

– Что ты успела натворить? – полюбопытствовал Женька без должного интереса, но я сильно сомневаюсь, что без его уточняющего вопроса постеснялась бы вывалить свои переживания.

– Пришло время признаться, что я просто выросла из этой мечты…

Женька нахмурился, давая понять, что не в теме.

– Астафьев перестал быть для меня чем-то недосягаемым! – недовольная его безразличием, пояснила я. – Всё вышло совсем не так, как я себе это представляла…

– Стаф налажал в постели?! – мигом проснувшись, чрезмерно громко воскликнул Женька и, наплевав на головную боль, несдержанно рассмеялся. Виски он сжал ладонями на мгновение позже, но веселость никуда не ушла.

В попытке его остановить, я дёрнула друга за локоть.

– Эй, ты чего такая ледяная?! – отшатнулся он от этого касания.

Женька присмотрелся ко мне, вероятно, подозревая, что на палубе его встретила какая-нибудь хитрая русалка.

– Как вообще… давно здесь?

– Пришла, как только Астафьев уснул, – сообщила я, отметая и последние сомнения по поводу событий этой ночи. Женька недовольно вздохнул и поманил меня к себе, обнял.

– Сомневаюсь, что смогу отогреть тебя, так что предлагаю спуститься в каюту, – буркнул он и потянул меня за руку прежде чем я была готова согласиться.

Ноги передвигались неохотно, из чего я сделала вывод, что замёрзла куда сильнее, чем показалось изначально. В Женькиной каюте я безропотно подставила стопы под утеплённые носки и позволила укутать себя в ещё одно одеяло. Дрожь, протестуя против подобных мер, только усилилась и совсем скоро я уже вовсю стучала зубами. Женька втолкнул в мои непослушные трясущиеся ладони горячий чай и без смеха наблюдал за тем, как я пытаюсь влить его в себя микроглоточками.

– Так, что между вами произошло? – задал он наводящий вопрос, как только мои зубы перестали отбивать дробь.

Я пожала плечами, не представляя, чем стоит поделиться, ведь проблема была в том, что я чувствую, а это, как известно, так себе аргумент.

– Я не заметила, как разлюбила его, и сейчас контраст между мыслями и реальностью оказался непреодолимо велик, – замысловато начала я, но тут же покачала головой и попробовала изъясняться доступнее. – Знаешь, будто мне тридцатилетней подарили Барби, о которой я мечтала в двенадцать. Вроде вот она, красавица, с набором бальных платьев, туфельками и расчёской, но я совершенно не представляю, что с ней делать.

– Надеюсь, ты не стала примерять на Стафа бальное платье? – усмехнулся Женька, и я отмахнулась от дурацкой шутки.