Вкус к жизни - стр. 25

– Белых пятен, сколько захочешь! – заверила я и даже поднялась со снега. Правда, сил на то, чтобы встать на ноги, не хватило, и я устроилась сидя, надёжно обняв притянутые к груди колени. – Я порой даже удивляюсь, как умудрилась так жёстко встрять в некрасивую ситуацию… – озвучила я своё недоумение и уставилась на Женьку. Тот, внушая доверие, улыбнулся.

– Поделишься подробностями?

– Да какие уж тут подробности… Помнишь, я говорила про таланты и их поддержку?

Женька кивнул, но без особого осознания, скорее, он надеялся вникнуть в процессе. Я печально вздохнула.

– Так вот, меня тоже поддерживали. Поддерживали, продвигали и, вероятно, вследствие этого претерпели немалые материальные затраты…

– А меценаты, как известно, привыкли получать проценты или определённого рода выгоды, – поддакнул Женька, всё же втянувшись.

– Ага! Особенно если этого мецената зовут Павел Астафьев, – тяжко вздохнула я.

– Не припомню в Пашке тяги к прекрасному, – заметил Женька, явно желая уличить меня в каком-то несоответствии, но я упрямо покачала головой.

– Он собирался на мне жениться, – плавно и тягуче улыбнулась я и, будто не веря самой себе, рассмеялась. – А для этого, думаю, ты уже догадался, я должна была занимать определённый социальный статус. Именно статус, ведь до социальных слоёв нужной высоты мне было не добраться. И Астафьев принялся меня тянуть. Всё выше и выше… Меня приглашали, хвалили, награждали, вручали всевозможные премии. Впрочем, ты обо всём этом знаешь, мы ведь так давно знакомы… – отмахнулась я, понимая, что подробности излишни. – Астафьев особо и не скрывал своих намерений, я же была влюблена в него безвозвратно. И вот об этом точно никому не говорила, – улыбнулась я собственным глупым секретам. – В наших отношениях не было место пошлости. Павел растил меня под себя, заботился, оберегал. А разочаровался, представляешь… в один момент. Так, оказывается, тоже бывает.

– Где же ты так согрешила? – усмехнулся Женька, верно уловив иронию в моих словах, в интонации.

Я втянула голову в плечи и мучительно крепко зажмурилась.

– Так глупо всё получилось… – невпопад ответила я и устало выдохнула. – Задвинул меня Астафьев одним махом, перекрыл кислород. К тому моменту мы были знакомы без малого шесть лет. И все шесть лет я дышала им. Первая любовь, – пожала я плечами, будто даже для самой себя была не в силах оправдать необъяснимую тягу к мужчине. – Моя молодая и не в меру чувствительная натура не выдержала груза ответственности. Я перестала писать, да и вообще потерялась на долгие восемь месяцев. Пришла в себя в другом городе, среди незнакомых мне людей и, знаешь… как-то очень быстро заглушила в себе это чувство потери. Потому что оно заставляло меня умирать. А для того чтобы умирать от любви, я оказалась слишком своенравна и свободолюбива. Привязанность к Астафьеву я объяснила себе как пагубную зависимость и избавилась от неё практически без сожаления.

– Практически! – намеренно подчеркнул Женька, и я горько рассмеялась, припоминая, насколько тяжело дались первые два года.

Тогда мы общались с ним как-то особенно тесно. Никаких признаний и ключевых фраз в переписке не мелькало, но мы чувствовали друг друга, и это нас объединяло.

Женька поджал губы, старательно всматривался в снежную глубину леса, как вдруг глянул на меня.