Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (IV) - стр. 44
Вообще-то, своей ненавязчивостью и мягкостью он нравился всем. И Женя была в восторге от него. Она познакомилась с ним в квартире Людмилы Рудольфовны, матери Адель. Менжинский бывал у них чуть ли не каждый день… «Джафэнька, – как-то, вернувшись из Москвы, чуть ли не взахлеб делилась с ним Женя. – Вячеслав Рудольфович такой юморной дядька – просто обалдеть! Столько много знает! Глаза умные и смешливые. Только очень-очень грустные. Наверное, о таких царь Соломон в «Песне песней» говорил: «Во многой мудрости – много печали»… И еще, – понизив вдруг голос прошептала на, – у меня сложилось впечатление, что Вячеслав Рудольфович тяготится своей должности. Тетя Люда как-то обмолвилась: «Ему бы быть Наркомом просвещения, а Сталин и Политбюро не отпускают. Очень им довольны».
До Багирова такие слухи доходили. Ему вообще многое было известно, что творится в кремлевской кухне. Отнюдь, не по сплетням, напичканными побасенками. Немало интересной информации ему перепадало из других источников и от самого Вячеслава Рудольфовича, который относился к нему доверительно, как к близкому себе человеку. Обычно это происходило во время их встреч. Какими бы мимолетными они ни были, Менжинский, как бы. ненароком, походя, проливал свет на таинство различных кремлевских перипетий и взаимоотношений, облекая сказанное либо шуточным флером, либо в коконок дипломатической фразеологии. С расчетом на «не дурака». Очевидно, Вячеслав Рудольфович держал Мир Джафара за умного человека. И судя по всему, не скрывал этого от кремлевского начальства. А потому, когда обсуждался вопрос, кого поставить Первым секретарем ЦК ВКП(б) Азербайджана, Сталин сказал: «Думаю, Багиров может подойти. Он хорошо себя зарекомендовал, будучи председателем ГПУ, Наркомом внутренних дел, и проверен был нами на посту Председателя Совета Народных комиссаров… Что скажет нам товарищ Менжинский?»
«Товарищ Сталин, кандидатура выбрана достойная. Он умен, за спиной большой опыт чекистской и хозяйственной работы, обладает деловой и хорошей организаторской хваткой».
«Что ж, согласимся с товарищем Менжинским», – Сталин сказал это так, словно не он, а Менжинский сейчас, здесь, на Политбюро, выдвинул и настаивал на кандидатуре Багирова.
Такова уж была манера у Хозяина. Он наверняка запомнил проскальзываемые в их беседах отзывы о нем Менжинского. Кроме этого, Сталину, разумеется, докладывали и о том, что в кабинетах Кремля глава ЧК, при удобных случаях, всегда положительно характеризовал Багирова. И он сыграл на этом. Прозрачно намекнув о своей осведомленности, Генсек искусно переложил ответственность за нового назначенца на Вячеслава Рудольфовича.
О том коротком диалоге Генсека с Политбюро и Менжинским, решившим взлет Багирова на самую верхнюю в республике ступеньку власти, Мир Джафар узнал гораздо позже. Перед самой кончиной Менжинского. Но опять-таки же, не от него, а от Жени. Тогда она была в Москве, а Вячеслав Рудольфович после больницы лежал на даче. Людмиле Рудольфовне и Адель приходилось оттуда, с утра пораньше, уезжать на работу, и Евгения оставалась вместо них. Помогала прикрепленной к Наркому медсестре и по просьбе умирающего читала ему периодику и любимого им Толстого.
В один из моментов, когда медсестра, отпросившись у Жени, укатила на часик к себе домой, Вячеслав Рудольфович знаками показал ей включить репродуктор и попросил присесть рядом с ним. Тогда-то он ей и поведал, как принималось решение об избрании Багирова первым лицом республики.