Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (III) - стр. 12
Эта кукующая кошачья тварь ходиков ему сразу не понравилась. Нечто зловещее было в ее куковании. А дальше действовал не он, не его разум, а то необъяснимое, которое учёные люди называют подсознанием. Без всякого умысла, и вовсе не из соображений безопасности, он отыскал в дворовой кладовой, куда поместил «пуделя», обрывки каких-то проводов и нарастил их к телефонному аппарату, чтобы, когда зазвонит, он не мог бы слышать скребущего по сердцу кошачьего «ку-ку».
И на этот раз интуиция вытащила его из-под неминуемой гибели. Именно она привела Мишиева в синагогу. Ведь он мог еще укрыться в доме любимой женщины. Она ни за что бы его не сдала. Но голос, тот таинственный голос его ангела-хранителя, по-тихому и упрямо нашептывал: «Беги к Бахазу, в синагогу…». И он не ослушался. И, как вскоре выяснилось, не зря.
Бахаз уже к вечеру следующего дня обладал теми сведениями, о коих вряд ли догадывался со всем своим КГБ Мокрица. Нет, то, что Мишиева вели из самой Москвы и то, что его хотели убить, и то, что у него выкрадут привезенные деньги, Мокрица, безусловно, знал. Он однозначно был в сговоре с теми московскими парнями, представлявшими из себя такую силищу, какой генерал Юнусзаде не мог перечить, и по-чекистски, коварно, предал уже выпихнутого из коммунистического олимпа своего благодетеля Агу. Его предательство не стоило ему и тридцати серебряников. Не получил он за него и ломаного гроша из денег, отобранных у Семена. Генерал не увидел даже, как выглядел этот груз, названный им, видимо от большого ума, «пуделем».
Нет слов, Мокрица был в курсе всего. А вот куда и кому и кто умыкнул, доставленного им «пуделя», генерал-дегенерат, то есть лейтенант, понятия не имел.
Зато он, майор госбезопасности Семен Мишиев, не будучи шефом КГБ и, владея всего лишь оперативным псевдонимом «полковник Боливар», который некогда присвоил ему Ага, знал доподлинно, куда и кому передали украденную у него валюту. И знал от Бахаза. А Бахаз знал всё.
Этот невзрачный на вид человечек, с добрейшими глазами ягненка, истово и искренне молящийся Богу, обладал такими источниками информации, какие бакинским чекистам и не снились. В течение дня, пока Семен отлеживался в его каморке, он вызнал и, прямо-таки на блюдечке, преподнес ему то, о чем Мокрица вряд ли когда-нибудь узнает. А ведь никакой он не разведчик. Обыкновенный священник. Нет, необыкновенный. Теперь Мишиев воочию убедился, что израильский МОССАД – громадная силища.
«Пудель» в тот же день был доставлен в Эчмиадзин. И в тот же день служки католикоса Вазгена раздирали перед Его Святейшеством тюки, набитые американскими и английскими купюрами. От такого количества валюты Вазген, аж, потерял дар речи. И отнюдь не потому, что за нее, по действующему законодательству СССР, полагалась суровая уголовная ответственность. Это как раз таки меньше всего беспокоило Вазгена. Бояться этого ему и в голову не приходило. Шокировало другое. Он с минуту, наверное, словно оглушенный громом небесным, стоял у зелёной горы, вывалившихся из растерзанного «пуделя» деньжищ.
– О, господи! – воздев руки к небу, выстонал он. – О, господи, это великий знак от тебя!.. Знать, быть Великой Армении, коль есть такие сыны в народе нашем, как Шахназаров. Долгие лета ему и здоровья! Долгие лета и здоровья друзьям его, помогающим нашему многострадальному народу в его благородной и святой борьбе.