Византийская ночь. Славяне во Фракии - стр. 58

– Светозар в пути. Думаю, вольные люди нас поддержат. Силы если наши соединим на южной земле, то немало урону будет врагу еще до того, как пересечет войско наше Дунай.

– Добро. И я этого жду. Что еще?

– Прибыло посольство от кагана[47].

– Что аварам нужно? – Даврит удивленно посмотрел на Всегорда. – Отчего среди зимы явились? Странно это.

Руки полноватого мужа невольно поправили у пояса штаны под просторной зеленой рубахой. Лицо сделалось напряженным.

– Не знаю, князь! Посол Баяна желает без промедлений говорить с тобой. О чем? Молчит. Приехал он только вчера под ночь. Мы приняли его со всем положенным почтением, предоставили все, что могли. Теперь, не дожидаясь твоего слова, он требует встречи.

– Чего так? Не много ли хочет? Может, и правда срочное дело у посла? Почему зимой явился, нас не уведомив? Что за гость!

– Не знаю, князь. – Всегорд надул под горбатым носом и без того круглые губы. Веки его дрогнули, напряглись, наполовину укрыв острый взор. – Не нравятся мне авары и нынешний посол их тоже. Он надменен, непочтителен, не как гость держится, а словно хозяин. Дружелюбия в нем не чую. Не успел он в дом войти, уже гнева моего просит. Говорит, коней моих лучше кормите и пришлите вина да женщин на двор. Я все сделал. Я терпеливый. Князь, ты знаешь. Все перемелю, чтобы только вражда не проросла, но…

– Договаривай, – нахмурил густые брови Даврит.

– Он не привез подарков. У моих людей всюду глаза. Все знают. Все слушают. Один из проводников поведал: ничего, кроме припасов для себя, у посла и нет. Золота – нет, серебра – нет. Даров великих не имеет, а про малые не знаю. Есть рабыни для забав. Это все.

– Странно. Так в гости не ходят. Неужто брат мой Баян решил ругаться с нами? Чего хочет? Что посоветуешь, Боз? – обратился князь к рослому беловолосому человеку.

– Принимай посла в обед. За богатым столом. Так все и узнаем.

– Ты как считаешь, Всегорд?

– Вначале выслушай. Угостить медом сумеем, одарить успеем, словом согреть – не велика наука[48]. Пускай сперва речь скажут, потом с нами за стол садятся. Ты покажешь им силу: дружина похвалится, готы к часу тому уже подоспеют. Потом пировать станем. Пусть посол видит, люди у нас есть. За столом дело и закончим.

– Что думаете, друге?

– Тепло надо аваров принять, но сперва выслушать, – почесав затылок, сказал седоволосый вождь. – Ссоры нам ни к чему. Раньше поговорим, раньше проводим. В наших краях засиживаться им нечего.

– Если про поход знают?.. – спросил чернобровый юноша в серой рубахе, отчаянный в схватках не по годам.

– Успокоим. По их же наущению всякий год за Дунай ходим. Каждый год собираемся. Кто знает, когда повезет? – сощурил князь хитрые глаза. – Подготовь все к пиру, Всегорд. Скажи послу: жду его с радостью. Пускай немедля идут. Поговорим. Воинов моих встретим и к столу с дорогим гостем пройдем.

Посол чинно вступил в зал. За ним гурьбой следовало с десяток аваров в ярких парчовых одеждах, с черными волосами и смуглыми лицами. От них несло дорогими благовониями и въевшимся в кожу запахом конского пота.

– Таяг это, – тихо сказал Всегорд князю. Зашептал быстро: – Любимец кагана. Баян, говорят, подарил ему за верность десять прекрасных жен. Рассказывают, в походе на германские земли он своей рукой изрубил тысячу пленных, которым сородичи отказали в выкупе. В решающей битве той войны он принес кагану победу. Всю ночь накануне Таяг беспокоил во главе конных лучников лагерь врага. Измотал его. Там и сын его был, Туман. Ты его в деле видел.