Византийская ночь. Славяне во Фракии - стр. 19

Хозяйка с грустью вздохнула, помешивая в котле кипящее варево из дикой травы. Дети собрались вокруг гостя. Слушали его непонятные слова и жадно глотали запах еды. На столе из грубых досок была разложена сухая рыба и стояла глиняная посуда.

«Всюду одно. Раньше ты хотела найти родных, вернуться в свое селение. Даже думала сбежать от мужа, которым сильный мужчина стал по своей воле, не спросив ни отца, ни бога. Но куда тебе было идти, да и он – куда он мог деться, когда ему тоже ничего не осталось? – сказала себе хозяйка. Новый человек пробудил в ней эти тяжкие воспоминания, дремавшие в памяти много лет. – Защити нас господь, уж мы перебьемся здесь как-нибудь».

Гость продолжал свой рассказ:

– Спокойные места почти исчезли. Богатая земля стала нищей. Ее больше некому обрабатывать. В Риме сидят святые отцы, но город похож на выгребную яму. Старые города в руинах, а всюду варвары или, хуже того, императорские солдаты. Чиновники жмут с землепашца последнюю кровь, а благородная старая знать опозорила себя страхом и пресмыкательством.

Валент старался говорить на понятном простой женщине языке, но свежие раны переживаний сбивали его, перемешивали мысли.

– Да где теперь этот Рим?! Моя бабка рассказывала, будто было время, когда весь мир назывался римским, а люди жили богато и сыто. Даже рабам нечего было желать. Им каждый день давали хлеб и вино. Теперь у всякого только и мыслей – не умереть с голоду и не дать детей увести в неволю. Мы тут хоть и не всегда сыты, но зато сами по себе, без хозяев. Это и муж мой говорит.

Валент вздохнул. Он знал, как все было на деле. В народных рассказах беды прошлого редко сохранялись подолгу. Люди всегда искали рай на земле, располагая его в прошлом или в далекой неведомой стране. Народ в годы могущества Рима не был ни сыт, ни счастлив. Валент знал это как никто другой.

– Мама! Мама! – наперебой закричали голодные дети.

Женщина облизнула потрескавшиеся губы.

– Готово. Помоги мне взять котел, – сказала она гостю.

Он поднялся с бревенчатой лавки. Они сняли закопченный котел с очага. Поставили его на песчаную землю. Деревянной ложкой Юния вынула отваренные листья и разложила их по глиняным мискам.

«Посмотри, во что превратилась жизнь людей», – прошептал разум благородному беглецу. Грудь его сдавило холодными тисками.

Горьковатая трава насытила пустые животы. Толкаясь локтями, дети боролись за куски необычного яства, что принес с собой гость. Сухая лепешка казалась им чудом, попробовать которое вновь предстояло не скоро. Мать строго следила, чтобы все доставалось поровну. Она то раздавала крепкие подзатыльники, то поднимала голос, примешивая к именам святых, дьявола и грубую германскую брань. Валент ограничился только отварной травой и соленой рыбой, от сухости до боли раздиравшей рот.

Ночь прошла тихо.

Утром странник вновь отправился в путь. На столе он оставил серебряный кератий[16]. Задерживаться гость не мог. Дорога обещала быть трудной.

Ночевали варвары без костров.

Дунай был уже недалеко. Ноздри мальчика ловили прохладный запах реки, доносимый ветром. Факелы в римской крепости на противоположном холме горели мелкими огоньками. Стражники не спали, прохаживаясь по стенам, едва различимым в сиянии луны. Светило ночи разливалось желтизной в темных водах, бежавших к морю. Маленький раб не мог заснуть. Стоило ему закрыть глаза, как однообразные мысли набрасывались на него.