Виза на смерть - стр. 37
– Номер случайно не запомнили?
– Номер московский, это точно, а больше… – Мужчина с сигаретой покачал головой и добавил: – Вот еще что: она была очень грязная.
На следующий день оказалось, что старый «фольксваген» видели сотрудники милиции, побывавшие во дворе дома на Брянской в день убийства Сапрыкина, и даже подергали за ручку двери, но, убедившись, что она заперта, оставили в покое, не потрудившись даже записать номер. «А чего, дом – дипломатический, здесь почти одни иномарки. Все, что ли, переписывать?»
И все-таки Гулин ее нашел. Провел полдня в ГАИ и нашел. Тем более что таких древних «фольксвагенов» в Москве числилось на учете всего двенадцать, и только два из них были цвета «мокрый асфальт».
Владельцем первого оказался некто Смирнов, мрачный тип лет пятидесяти с нечесаной бородой, назвавшийся художником. У него и его автомобиля было алиби, подтвержденное его соседями по даче в Загорянке, – они видели, как он в означенное время вывозил со своего участка зимние яблоки.
Отправляясь на Николоямскую улицу к владельцу второго и последнего «фольксвагена», Гулин нервничал и, увидев во дворе раздолбанную и давно не мытую иномарку с тонированными стеклами, даже затрясся и чуть не бегом бросился на третий этаж, где проживал владелец.
Дверь, обитая рваным дерматином, из которого торчали куски грязной ваты, была не заперта. В нос Гулину ударил спертый запах дешевого табака и какой-то тухлятины. Он сделал пару шагов, стараясь не наступать на разбросанную на полу старую обувь и пустые бутылки и окликнул хозяина:
– Боровкин, вы дома?
Никто не ответил, и Гулин, отшвырнув ногой пару бутылок из-под водки, вошел в комнату. В правом углу на разложенном диване, покрытом простыней, которая когда-то была белой, спал человек. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что разбудить его – по крайней мере, сегодня – Гулину не удастся: человек был мертвецки пьян.
Потратив почти час на то, чтобы тщательно осмотреть квартиру Боровкина, Гулин убедился, что к похищению Маши Шрамковой он, скорее всего, отношения не имеет и что кто-то просто воспользовался его брошенной во дворе машиной. Предстояло выяснить, с кем он общается, и Гулин отправился к соседям.
– У этого-то? А как же! Все местные алкаши сбегаются! Пузырь раздобудут и сюда, – возмущалась соседка из квартиры напротив. – Я удивляюсь, как он нам пожар до сих пор не устроил. Ведь заснет, паразит, с папиросой, пьяный, – весь дом спалит! Вот вы – милиция. Вы ж должны какие-то меры принимать или как?
Гулин вздохнул.
– Вам известно, что у него есть машина?
– А как же! Удивляюсь, что он до сих пор ее не пропил. Правда, она старая…
– Он куда-нибудь ездит на ней?
– Этот-то? Да вы что! Он из дому-то никогда не выходит. Да она, небось, и не на ходу.
– И давно он не работает?
– Лет пять, не меньше.
– На что же он живет?
– Живет! – передразнила соседка. – Разве ж это жизнь! Напьется и дрыхнет! А ведь когда-то был приличным человеком, в газете работал. Хоть бы вы его выселили, что ли, на сто первый километр, как раньше было, помните? Спалит же дом, ей-богу, спалит!
Оставалось попытать счастья в квартирах, окна которых выходили во двор, прямо на боровкинский «фольксваген». На первом этаже ему открыл здоровенный мужик в клетчатой фланелевой рубахе и тренировочных штанах и доброжелательно уставился на него.