Витязь. Содружество невозможных - стр. 18
– Красота, – сказала Алина. – Непонятно, но здорово. Косу тебе заплести, как Аленушке?
Мутная, тяжкая хворь почти полностью отпустила Тайтингиля. Он снова сделался собой – чуткий, мудрый воин, ощущающий приближение врага наперед и неизменно готовый с ним биться. Ощущающий врага.
У витязя Нолдорина возникло странное чувство, что на него посадили – помимо бабочек, которыми с ним заговорила израненная, застроенная земля, – опасного паука…
Эльф тряхнул длинными, теперь гладко расчесанными золотыми прядями. Морок пройдет. Надо к месту силы. К липам.
Повернулся к девушке – она ойкнула. Ее голова благодаря табуретке-лесенке пришлась чуть выше его лица. Пару секунд так и смотрели друг на друга – нагой эльф с волосами ниже ягодиц и мокрая разрисованная девчонка с торчащими во все стороны полурасплетенными косичками и с расческами в обеих руках.
– Благодарю, дева.
– Внизу волос нет… бреешь? – невпопад спросила Алинка.
– Что за мир? – невесело усмехнулся Тайтингиль. – Ты можешь думать о чем-то ином… дитя? Спасибо за заботу.
Бабочки вспорхнули разом и улетели.
Витязь расправил плечи, огладил себя по бедрам, будто хотел привычно уложить ладонь на рукояти меча.
– Алина, ступай, смой с себя краски, смени одежду и отправляйся спать. Ирма, тебе достаточно твоего крепкого вина. То же самое. Умыться, спать. Все, что возможно, я поясню завтра.
Голос его прозвучал так, будто меч был на поясе, и полный доспех с изображением розы, и узкий стяг с силуэтом сокола на тонком древке над головой.
– Ты распоряжаешься? – вскинулась Ирма.
– Кто-то должен.
Женщина раскрыла было рот – спорить, утверждать хозяйское право, но… Время было под утро, и слова эльфа были правильны, рациональны. Десять минут обычной суеты – остатки еды в холодильник, бутылку закрыть; Алинка вымылась и пошла стелить постель в гостевой комнате. Ирма автоматически сделала дела, без которых ей, как хозяйке, не спалось бы.
– А утром поедем любить липы! – напоследок объявила Алина, втыкая наушники, и, зевая, ушла к себе. – Липы! Ну, чувак, с приветом… Но хоть не скучно.
Не глядя в глаза витязю, женщина показала его постель.
И ушла, запахиваясь в короткий шелковый халатик без застежки.
Тайтингиль не обольщался – лечь и заснуть, славно и крепко, не вышло бы.
Здесь – не вышло бы, да.
Закрыв глаза, он тут же спохватывался и раскрывал их снова – тьма за веками полнилась Врагом. Что-то тут было, в этом мире, чего он еще не нашел своим чутьем, к чему не привык, но неизбывно опасное, ужасное, налитое лютой черной мощью. Бдительно следящее за ним. Эльфу казалось, что он снова пробирается выжженными Морумскими Пустошами, не смея снизить бдительность ни на секунду.
Закрывал глаза – и его тянул в пропасть за златые волосы огненный демон, пересекая шею черным клинком.
Лежа в душистом, чистом полотне, в удобной, хоть и коротковатой постели, Тайтингиль не слышал, как рвется сквозь сжатые зубы его собственный голос. Он закрывал глаза, проваливался в зыбкое марево дремы и тут же просыпался – и стонал, пока к нему возвращалась ясность. Он стремился расслабить тело, спину; успокоить взволнованное пространство, пояснить себе необходимость сна: как перед боем, когда волнению нет меры, но нет и места. Пытался привыкнуть к ядам и запахам, насыщающим все вокруг. Но даже лечь удобно никак не получалось.