Витязь особого назначения - стр. 9
Пустынная в такую рань улица вывела его к стене, вдоль которой прохаживалась ожидающая смены ночная стража. Выползали из щелей уличные собаки в поисках утренней поживы. Еще квартал – и коновязь. Буян уже был приведен из дальней конюшни, взнуздан и оседлан. Ягайло благодарно кивнул конюху, который обтер бока коня мокрой соломой и расчесал ему гриву и хвост, и, не касаясь стремени, взлетел в седло. Вопросительно взглянул на Акимку, горячившего неподалеку своего каурого, рыжегривого жеребчика.
– Что, двинемся, помолясь?
– Хмельного не пьешь, с девками ни гу-гу, да еще и помолиться на дорожку предлагаешь? – присвистнул Акимка. – Ты, смотри, в монахи не уйди, Ягайлушко. А то будет для нашей рати горе неизбывное.
– И монахи меч в руке держивали али посох кованый. И на защиту земли своей вставали не хуже дружинников княжеских. И бились честно, – ответил витязь.
– Ладно, ладно, – замахал свободной от повода рукой Акимка. – Проповеди для других оставь. Им нужнее будет. – И, повернувшись к толпящимся у ворот стражникам крикнул: – А ну открывай, мужи сонные!
Стражники навалились, откинули запирающий брус и потянули в стороны тяжелые створки. Не дожидаясь, пока разойдутся окончательно, Акимка дал шпоры жеребчику и с улюлюканьем вылетел на простор. Его удаль и задор заставили улыбнуться даже отстоявших ночной караул хмурых стражников. Улыбнулся и Ягайло. С младенчества почти знал он княжьего сокольничего и никак не мог нарадоваться, каким знатным парнем растет единственный сын его друга и учителя. Хотелось надеяться, что и с небес это видно.
Тронув коленями бока Буяна, Ягайло направил его в ворота. Акимка вертелся в седле от нетерпения, передавая свой азарт жеребчику, уже роняющему пену с недоуздка.
– Давай до ближней засеки? Взапуски?
– Охолони, друже, – снова усмехнулся Ягайло. – Кони не разогреты, куда их в галоп. Да и незачем, путь впереди неблизкий. Успеем еще им холку натереть.
Акимка сморщил нос:
– Ягайло, иногда мне кажется, что я дружу с древним стариком. Лишнего движения, лишнего слова от тебя не дождешься.
– Это я твою горячность уравновешиваю, – отшутился витязь. – Взрослей давай, а то князь на серьезные дела отправляет уже, а ты все с шалостями своими.
Акимка притих, пристроился к Ягайлову коню стремя в стремя, и они порысили по дороге, ведущей на запад.
Однообразные деревеньки с домами из тесаных бревен, а то и из камня проползали мимо путников. Вековые дубравы сменялись тучными лугами, где лениво паслись крутобокие коровы. Встречные крестьяне с сыто выпирающими над кушаками животами кланялись вежливо, но шапок не ломали и в пыль на колени не бухались. Держались с достоинством. Иногда попадались целые семьи с выводками босоногих детишек, поспешающих за родителями или сонно посапывающих в телегах. От их вида у Ягайло щемило сердце. Он старался гнать от себя воспоминания, пробовал топить в вине, пытался забыться в разгуле лихой драки, но они всегда возвращались. Наверное, поэтому и удалился он из княжьих покоев в далекую хижину. Чтоб пореже видеть счастливых…
– …За тем холмом, – вернул его в мир голос Акимки.
– Что?
– Место, говорю, вот за тем холмом. Приехали уже.
– Быстро что-то, – сказал Ягайло, потирая предательски зудящие глаза.
– Да ничего не быстро. Вечереет. Это ты все в каких-то облацех витаешь, витязь.